Собрание стихотворений - [35]

Матушка родная от меня отступилась,

Бог меня оставил,

Черти меня обступили!

Прочь!

Не кропите меня святой водой!

Проклятой хочу умереть:

Плюю на ваши иконы черные,

Плюю на тебя, ведьма поганая.

Отдай мне моего младенчика —

Румяный плод кровей моих,

Плод греха моего,

Радость мук моих,

Зарю мою утреннюю!

Ведьма поганая!

Отдай мне моего младенчика!

III. ЯРИЛО [123]

Кто ты, девушка на белом, на коне,

Во зеленом, во березовом венке?

Куда держишь путь прогалиною вешнею,

Позавеянною белою черешнею?

А сама-то — словно яблонь розовая,

В золотой косе — листва березовая,

На груди — рубаха из бела холста,

Усмехаются сахарные уста.

Над тобой шумят веселые деревьица…

Кто же, кто же ты, красна девица?

Али мя не познал?

В красный майский денек

Я уж встречала тебя, паренек,

Хоть твою молодецкую раззадоривая.

Видишь: всходят цветики лазоревые,

Где ступает мой конь на весенний мох.

Я — бог.

Ты прости меня, девица чудная,

Березынька белая, веточка изумрудная!

Мое сердце сжимает лихая жуть,

На твой красный лик я боюсь взглянуть.

Ты не бойся меня — ясного царевича.

Словно солнце светел лик мой девичий!

Ты, как польный злак, захирел, засох,

Я спасу тебя, я — веселый бог.

Девушка, страшно!

Опаляют красные брашна,

Душит зелен фимиам.

Девушка, девушка, где же храм?

Он шумит, он шумит — зеленый лес.

Цветы расцветают, и бог воскрес.

Соверши закланье весеннее,

Вниди в свет моего воскресения,

Нож золотой занеси,

Кровью луг ороси!

IV. СВИДАНИЕ

Ты ли ступаешь

В весеннем поле

По первым цветочкам?

Белоствольные зазеленели березки,

Нежны благовеста дальние отголоски.

В платье серебряно-розовом

Ты гуляешь лесочком березовым.

Да, ты жива:

Синева

Тебя воскресила весенняя.

Совершим поцелуй воскресения.

— Смеется заря, и лепечут березки.

Мне грудь измяли холодные доски,

Я не забыла тоску и страх,

В косе чернеет могильный прах.

— О нет! О нет!

Ты — красна, красна,

Золотая весна

Тебя спасла:

Цветами могила твоя проросла.

— Ах! не касайся моих колен!

Я — золотой, ароматный тлен.

Изведав сладость зеленых троп,

Опять сойду я в холодный гроб.

— Горит заря сквозь алые тучи.

Слова твои райски-певучи,

Ты проплываешь в дыму березк,

И рук засохших янтарен воск.

Ах! как желанны, как сладко-горьки

Свиданья с мертвой на красной зорьке!

V. ДУХОВНЫЕ СТИХИ [124]

1

Восстанем, сестра моя, рано,

Выйдем в широкое поле,

Поклонимся селу родному

И пойдем весенними тропами.

Пасха красная — на небе,

В лугах — зеленый апрель.

Словно око ангельское небо нам смеется,

Моют ноги нам разлившиеся топкие болотца.

Взыдем, сестра моя, на горы Сионские,

Под прохладные райские кущи,

В сладкую сень вертограда Иерусалимля.

Сестра моя!

Красная моя!

Голубка моя!

Я — крепкий дуб пред тобою.

Ты предо мною —

Белая березка весенняя.

Одели мы холщовые рубахи,

Срезал я в дубраве дубовый посох,

Зеленеют на нем весенние листья.

Отдыхаем мы над светлыми ключами,

Нас венчают Пасхальные березы,

Нам постелью — купавы золотые.

Поцелуи твои — словно мед пчелиный,

Губы слаще земляники и малины.

Хвалим Бога мы, не кончив поцелуя,

К небу всходит золотая аллилуия.

Голубок над тобою сверкнул крылом,

На румяных губах расцвел псалом.

А вокруг, а вокруг — что за даль и ширь,

В синеве раздаются гусли и псалтирь.

Странники притекают к Сион-горе,

Золотые и красные крылья горят на ясной заре.

Свободи и нас от греховных уз,

Жених и агнец, сладкий Исус.

1908. Август

2

Вот здесь,

Где теперь такая густая и высокая трава,

Вот здесь,

Когда еще ни одного листа не зеленело на дереве,

Но небо,

Теплое и голубое,

Улыбалось апрелем,

Жужжали Пасхальные колокола,

И где-то девушки

Пели о том, что Христос воскрес,

Сорвал я золотую березовую почку,

И молитвенно съел ее,

Усладившись древесной горечью

И думая:

Теперь я приобщаюсь весеннему веселию.

И были во мне:

Радость, молитва и умиление.

Под этой самой березой,

Весело шумящей зеленой вершиной,

Я срываю первую алую ягоду,

И, изведав ее аромат и сладость,

Думаю: «вот и лето».

И мысленно приобщаюсь всему прошлому,

Вплоть до дня,

Когда впервые

Младенческие уста мои

Вкусили плод земляничный,

Сладкий, как поцелуй Богородицы.

И те же во мне:

Радость, молитва и умиление.

VI. УПЫРЬ

За окном снега сверкают — голубая ширь!

«Почитай но мне, невестка, сорок дней псалтырь, —

Говорила, умирая, мужнина сестра, —

Не прожить мне, чует сердце, даже до утра».

В полдень видела сестрицу жаркой и живой,

На заре она лежала куклой восковой.

Мать уснула. В доме тихо. Лишь жужжанье мух.

Всё из горницы тлетворный не выходит дух.

Я исполню обещанье, что сестре дала:

Вот уж три последних ночи с мужем не спала,

Всё молилась, всё постилась и смиряла плоть,

Чтобы внял моей молитве в небесах Господь.

Верно, с парнем согрешила девица когда.

И боялась, умирая, Божьего суда,

Что молиться мне велела до шести недель.

За окошком блещет солнце и шумит метель.

Целый день за аналоем я провесть хочу,

Зажигаю пред иконой желтую свечу.

Только что б я ни читала — как-то невпопад,

И запугивает сердце тресканье лампад.

Вижу мертвую сестрицу в желтом я гробу:

Синий лик и красный венчик на холодном лбу.

Хоть бы маменька проснулась, крикнуло дитя!

Понахмурились иконы, золотом блестя.

Я крещусь и вновь прилежно говорю псалмы,

А в окно проникли тени голубой зимы.

Нет, уж видно, мне сегодня не читать псалтырь.