Собрание стихотворений - [6]

в тот час, когда

природа грезит молчаливо,

и загорается стыдливо

звезда.

Ты вся — вечерняя, чужая

дневным тревогам и страстям.

Как будто, из иного края

пришла ты к нам

и, на земле земли не зная,

тоскуешь, вспоминая.

Ты вся — унывная, твой взор

улыбкой светится закатной,

исполнен грусти непонятной

твой разговор.

Как вечер сны мои чаруя,

печалишь ты мечту мою,

и оттого тебя люблю я,

что вечер я люблю.

«Я знаю кладбище на острове зелёном…»

Я знаю кладбище на острове зелёном,

где зноем дышит день и ночь отрадой тьмы,

и тают в блеске зорь на небе золоченом

цветущие холмы.

Я знаю кладбище на берегу залива,

залива синего, как темная лазурь.

Высокая стена хранит его ревниво

от моря и от бурь.

Высокая стена вокруг него белеет,

и волны южные прерывисто журчат,

и ветер с берегов солёной влагой веет,

и зреет виноград.

На этом кладбище красиво и прохладно,

как в замке вековом… В нем пышно разрослись

и мирт, и олеандр; и грезит в нем отрадно

недвижный кипарис.

В нем есть часовенки с семейными гербами.

Повсюду, вдоль аллей, пестреют цветники.

И с ветром шепчутся под черными крестами

забытые венки.

«О, будь без стыда. Как природа, как боги…»

О, будь без стыда. Как природа, как боги

бесстыдною будь.

Забудь в эту ночь все слова, все тревоги,

всю ложь позабудь.

Есть только любовь. Нет греха и порока.

Есть только любовь.

Люби меня властно, ревниво, жестоко.

Возьми мою кровь.

В горячем плену наших долгих лобзаний —

весь трепетный зной,

всю боль ненасытных, усталых желаний

узнаем с тобой.

Будь нежной рабой, будь безумной царицей

на ложе любви.

Приди в эту ночь вдохновенною жрицей

в объятья мои.

«Любишь ты все, что волною туманною…»

Любишь ты все, что волною туманною,

сумрачным шепотом в сердце вливается,

все, что баюкает грёзою странною

и не сбывается.

Любишь ты все, что боится признания,

все невозможное, недостижимое,

вечно-неясное, необъяснимое,

грусть без названия.

Полно…

«С первого взгляда, с первой же встречи…»

С первого взгляда, с первой же встречи

манят друг друга души родные,

в сумраке слышат речи немые,

тайные речи.

Чарам безмолвий слова не надо,

сердце без слова знает и любит,

пытка желаний медленно губит

с первого взгляда.

Пусть мы не верим тихому чуду,

тщетно пытаясь верить забвенью.

Призрак желанный вещею тенью —

с нами повсюду;

знойное пламя властного яда

мысли сжигает больно и нежно.

Все — невозвратно, все — неизбежно

с первого взгляда.

«Льется мелодия странная…»

Льется мелодия странная,

точно мольба несказанная

вдаль отошедшего дня.

Тени давно пережитого,

призраки мира забытого

веют, чаруя меня.

Что это тихо-зовущее?

Горе ли, горе грядущее

или печаль о былом?

Счастье смеется ли вешнее,

или страданье нездешнее

плачет о счастье земном?

«Я люблю, пока мечтаю…»

Я люблю, пока мечтаю,

я в мечтах любить умею.

Но, любя, я не желаю и не смею.

Я люблю, пока мне снится,

что нездешний сон люблю я.

Но любовь моя боится поцелуя.

Я люблю как люди любят —

всею мукой сладострастья.

Но мои объятья губят грёзу счастья.

Кто мне сердце отуманит,

кто любить меня принудит?

Все что манит, то обманет и не будет.

«Не знаю я, кого напрасно…»

Не знаю я, кого напрасно

в мире я ищу,

о ком так страстно и неясно

в сумраке грущу.

Но знаю, вся она желанна,

вся — как сон любви,

и к ней одной влекутся странно

помыслы мои.

Но знаю, с нею где-то, где-то

в царстве тихой тьмы

словами вечного обета

обручились мы, —

словами, полными глубокой

грусти бытия.

Но этих слов любви далекой

не запомнил я.

«Будь юной, дерзкою царицей…»

Будь юной, дерзкою царицей,

завороженной красотой,

с тяжелой, сонною ресницей

и с властной наготой.

О, будь как ночь греха тревожна.

Мучений, ласки не жалей,

и дай мне все, что дать возможно

на празднике страстей.

Будь львицей хитрой и проворной…

Дитя коварства и огня!

Тебе любовью непокорной

не покорить меня.

Будь ясно-тихой и печальной,

как зори раннею весной,

с душой прозрачной, нежно-дальней,

как сумрак голубой.

Будь робким сказочным созданьем,

стыдливой лилией полей.

Томи мечтательным признаньем

нерадостных очей.

Покорной будь и будь призывной,

живи любя, люби во сне…

Покорности, о призрак дивный,

не надо мне!

«Темно над рекою. Сердито шумит…»

Темно над рекою. Сердито шумит

порывистый ветер. Доносится гром.

Вода помутилась и тучи кругом…

Дитя, успокойся! Гроза пролетит.

Появится солнце, и снова оно,

играя в прозрачной реке, озарит

ее золотистое дно.

Дитя, успокойся! Заглянет потом

и в сердце мое отраженье небес.

И много неведомых людям чудес,

молитв и желаний, затерянных в нем,

разбудят весенние ласки твои.

Дитя, успокойся… И в сердце моем

есть дно золотое любви.

«Мне страшно. Целуя тебя…»

Мне страшно. Целуя тебя,

я цветы ядовитые рву.

Твою непорочность любя,

я преступной мечтою живу.

Мне страшно. В улыбке твоей

затаен безнадежный укор.

На дне твоих детских очей —

моя мука, мой грех, мой позор.

Мне страшно. В объятьях моих

твою душу навеки сгубя,

в огне твоих ласк молодых

я сгорю, проклиная тебя!

«Ты любишь ли степи? В равнинах пустынных…»

Ты любишь ли степи? В равнинах пустынных

внимала ль ты голосу песен старинных,

тоскующих песен любви?

Ты любишь ли степи? Бескрайние дали

когда-нибудь думам твоим навевали

бескрайние думы свои?

Да, любишь! Я знаю. Румянец твой знойный

и томная прелесть улыбки спокойной

овеяны лаской степной.