Собрание стихотворений - [30]

В ларьках икру и водку продают.

Вдали сибирские дымятся срубы

И золотые россыпи лежат,

Голубоглазые гиганты, шубы,

Гром царских пушек и мильон солдат.

189. СВОБОДА

Ты к нам пришла снегурочкой, весталкой

И в декабре — румянцем на щеках,

Летела ночь в мужской беседе жаркой,

Глаза дымились в золотых очках.

Хотелось улиц, воздуху и вьюги,

Шумела кровь и билась через край,

С улыбкой белокурые подруги

По чашкам разливали крепкий чай.

Заря всходила ясною погодой,

Бессонницей измученная мать,

Пора! — запахло северной свободой,

Как сладко снег из пригоршни глотать!

— Друзья! — настало время: пылкой розой

В сугробах русских расцветает сад!..

А за дворцом туманились морозом

Шеренги тусклых кирасирских лат.

Когда ж картечь запела на Сенатской —

Не колыбельная, а волчий вой —

Мы заплатили верностью солдатской,

Горячей непокорной головой.

Уж кандалы сибирские звенели,

Ты таяла — пунцовый ручеек,

Но полюбить мы бережно успели

Декабрьский день, румянец нежных щек…

Париж. 1925

190. БРАТ

Ты поднял, брат, на мачте корабельной

Прекрасный лоскут бедствий и страстей,

На всех парах спешил к душе смертельной

В пучине бурных и туманных дней.

Ты полюбил высокое волненье, —

Торжественный высокомерный мир,

И вот он бьется в щепы на каменьях,

И небо хлещет из пробойных дыр.

А я люблю земные проволоки,

Мужскую ясность, простоту, загар,

Дубы, и воздух голубой, глубокий

И разума спокойный ровный жар:

Когда взлетает ласточкой Психея

И кружится у бедной голова,

Не он ли, подхватив ее, лелеет

Отогревает нежные слова;

И, бережно на землю опуская,

Средь умных и внимательных забот

Суровою рукою мимо рая

В блаженные поля ее ведет…

Но даже и в глухом соревнованьи

Мы все же братья нежные с тобой,

Сливаем в радостном чередованьи

Земной песок с небесной высотой.

Париж. 1926

191. СЕНТИМЕНТАЛЬНЫЙ КОРАБЛЬ

Мы белокурые матросы

С большого корабля «Пегас», —

Все ветер стихотворный носит

В житейских океанах нас —

В Архангельске мы удивлялись:

Какие рыбины, меха!

И в русских девушек влюблялись,

Как в Музу русского стиха.

В Александрии выгружали

Прекрасный беломорский лес,

По улочкам кривым блуждали,

Шли кофе выпить под навес.

В ночной таверне с Доном-Хозе

Мы схватывались на ножах —

Кармен во рту держала розу,

Как роза в черных кружевах.

У камельков смотреть любили

На фреккен голубых с чулком,

Морские трубочки курили,

Раскуривая угольком.

А в навигациях прилежных

С высоких корабельных стен

Мы слышим чаек неутешных

И пенье лирное сирен.

И, поворачиваясь к ветру

Лироподобною кормой,

Течению — морскому метру —

Мы отдаемся с головой.

В соленой и морской стихии

Нам вверен благородный груз:

Надежды россиян, стихи и

Рыдания беглянок муз.

192. ПЕТУХ

Петух зарю приветствует на рынке —

В глухую ночь из сонных деревень,

Из милого курятника в корзинке

Его доставили в базарный день.

А он еще и не подозревает

О неприятной участи своей,

Торжественно о солнце распевает

Среди торговых деловых людей.

Ты скоро кончишь песню роковую:

Вот покупатель на базар спешит,

Домой несет покупку дорогую.

Вода в кастрюле булькает, кипит.

Еще душа прославить мир хотела,

Но хлещет кровь горячая ручьем —

Петушье горло режут неумело

Не очень острым кухонным ножом.

Три листика судьба бросает скупо

Из лавров бакалейного венка,

И ты — мочальным мясом в миске супа

Непривередливого бедняка.

Романтик! Сельских зорь глашатай древний

Не ты ли поднимал к работе дом,

Был песенником на деревне

И на заборе гордо бил крылом!

Париж. 1926

193. «Европой бредили медвежьи станы…»

Европой бредили медвежьи станы

Московских герцогов из деревень:

Гремели неуклюжие рыдваны,

Боярскую покачивая лень.

Потом дымили предки бивуаком

На сенских лиловатых берегах,

А возвратись к наливкам и к собакам,

Ворчали вольтерьянцами в снегах.

В накуренных мансардах нигилисты

Шумели о свободе до зари,

Бывало, целый день у букинистов

Перерывали книжные лари.

И вот мы стали гордыми! — Еще бы —

В таком расцвете северная высь,

И ласточки из голубой трущобы

Балетным газом юбочек взвились.

Ах, нежное косматое дыханье,

Как музыка, по всей земле летит,

Европа принимает подаянье

И связанною пленницей лежит.

К своей сестре склоняемся поближе, —

Золотокудрой к римской голове —

Как Ярославна, плачем мы в Париже,

Как Жанна д’Арк, мы молимся в Москве.

194. ВИНОГРАДНИК

Звенит мелькание лопаты,

Пересыпающей песок, —

На этой почве небогатой

Струится виноградный сок,

И на холмистом солнцепеке,

Маня пушистых лисенят,

Висит на жердочке высокой

Зеленый смутный виноград.

А виноградарь все лелеет,

Иные лозы на земле,

Но горнее вино темнеет

На глиноземе, на золе —

Мы вянем, падшею лозою

На грядке солнечной лежим,

Мы истлеваем под землею,

Рассеиваемся, как дым.

И снова — солнце, прозябанье

В песке скрипучем голубом,

Лопаты вечное мельканье

На винограднике твоем.

195. РОЖДЕНИЕ

На нежной флейте и на барабане

В блаженном африканском полусне

Играют негры в людном ресторане,

Чуть слышен голосок швеи в окне.

Все в мире призрачно и нереально:

Как нарисованы ряды древес,

Колеблет стены воздух театральный

И голубое полотно небес.

Ты правишь этим миром, голосами

И перед черной залой мировой

За пультом плачешь поздними слезами

Ты недоволен музыкой земной,

Но и на ангельские восклицанья

Не променяешь первый теплый вздох,

С каким душа из темного молчанья,