Собрание стихотворений, 1934-1953 - [5]

Мяч пнут ногой. Окаменелость кожи,

Как ночью сцена опустевшая замрет

Без солнца…

Вы люди,– вечно сумасшедшие, – как люди.

Уистлеровым кашлем ветер заражен. 

И Время-тление мчит за тобой по следу,

И ты, преследуемый топотом времен,

Отдашь за шулерство любви весь этот 

Поцелуеупорный мир.

13. ОТ ЖАРА ПЕРВОЙ СТРАСТИ ДО ЧУМЫ

От жара первой страсти до чумы, 

От нежной той секунды до пустых

Недель, потерянных когда-то в лоне,

От распускания бутона до 

Мучения срезаемых цветов, 

Был и слюнявчика зеленый возраст,

И рот, над коим голод был не властен:

Мир был един. Был – нечто ветровое.

Он окрещен был струйкой молока.

А небо и земля еще казались,

Прозрачным, обдуваемым ветрами,

Одним холмом. А солнце и луна  –

Одним, еще не разделенным светом...

От первого следа босой ноги 

К руке, копающейся в волосах,

И к чуду только слепленного слова,

От первой и невнятной тайны сердца,

От призрака, что вдруг предупреждал,

До самых первых изумлений плоти...

И солнце стало алым, а луна 

Жемчужно-серой. А земля и небо

Сошлись и встретились, как две горы.

Все тело благоденствовало. Зубы

Росли и утверждались в крепких деснах. 

Предощущение мужских семян

Светилось. Кровь благословляла сердце.

Четыре ветра, бывшие одним,

В моих ушах сияли светом звука

И звуком света надо мной кричали...

И множился, и желтым был песок.

И золотилась каждая песчинка, 

И для другой выплевывала жизнь.

И зелен был поющий дом. Та слива

Все время в матери моей росла. 

И мальчик тот, что свету на колени

Был ею выброшен из тьмы, возрос,

И стал прислушиваться к крику бедер.

И голос голода зудел в костях,

В ветрах и в солнце...

Я  начал изучать людскую речь, 

Чтоб в каменные идиомы мозга

Все очертанья мыслей загонять,  

Чтоб оттенять и заново сшивать 

Лоскутные образованья слов, 

Оставленные мертвыми,  которым 

В их тесном и всегда безлунном акре

Тепло словесной ткани ни к чему...

Язык беспомощен: конец ему

От расползанья рака наступает,

И подпись червяка – небрежный крест.

Я выучил глаголы сильной воли

И  собственную тайну заимел.

Смысл ночи бил меня по языку.

И все единое теперь звучало

Сплетеньями бесчисленных сознаний.

Из них одно лишь изрыгало суть.

Ведь только грудь давала жар любви.

У неба, разделенного с землей,

Я научился двойственности... Шар 

Двойной, родительский, легко вращался, 

И возникали партитуры слов.

Так тысячи разрозненных сознаний 

Давали пищу новому бутону,

Который разветвлялся перед зреньем...

Сгущалась юность. Капли слез весны

Накапливаясь, растворялись в лете

И в безымянном множестве других 

Времен того же года. Только солнце –

Единое, как манна на потребу, 

Согретая и скормленная мне... 

14. В НАЧАЛЕ - ТРИ ЛУЧА ОДНОЙ ЗВЕЗДЫ

В начале – три луча одной звезды,            

Улыбка света на лице пустом,

Укорененье воздуха; а в нем –

Ветвящейся материи спираль,

И первосолнца круглый циферблат

Вращал неразделенно Рай и Ад.

В начале – бледное факсимиле

В три слога, как неясная улыбка,

Как оттиск на поверхности воды,

И отчеканивался лик луны;

Кровь, по кресту стекавшая в Грааль,

Оставила на облачке следы.

В начале пламя яркое взвило

Из искр – все бури, грозы и шторма,

Трехглазой, алой вспышкой расцвело

Над струями крутящихся морей; 

Насосы-корни гнали в стебли трав

Масла таинственные из камней.

В начале было Слово. Было Слово.

Оно сквозь плотность световых лучей

Дыханием тумана и дождя

Все смыслы слов из бездны извлекло,

И расцвело само, переводя

Для сердца суть рождений и смертей.

В начале был незримый, тайный разум,

Отлившийся в мыслительный процесс,

Но до того, до разветвлений солнца,

До дрожи вен сплетенных – до всего 

Кровь разнесла по всем потокам света

Корявые прообразы любви.

15. СВЕТ РАЗРАЗИТСЯ ТАМ, ГДЕ СОЛНЦА НЕ БЫВАЕТ

Свет разразится там, где солнца не бывает.

И там где моря  нет – 

Но есть приливы и отливы сердца,

И призраки в мозгу как светляки,  

И все, что сотворил предвечный свет,

Сквозь плоть проходит там, где плоти нет:

Свеча меж бедер греет юность, греет семя,

Сжигая все, что возраст нам несет,

Там, где не всходит никакое семя,

Меж звезд раскручивается человечий плод.

Он ярче яблока, он свет свечи пронес

Сквозь мглу волос…  

Рассвет – в полузакрытые глаза,

И кровь играет, как морской прибой,

От черепа до самых пальцев ног,

И вот во тьму врывается струей  

Несдержанность небесного фонтана –

Улыбка, обращенная слезой. 

В глазницах ночь, как черная луна, –

Тьма вдоль течения безвестных рек,

Но светом дня земля освещена,

Теплы пронизывающие ветра,

И зимняя одежда не нужна,

И завеси весны свисают с век…

Свет вспыхивает в тайных уголках,

Где мысли пахнут ранними дождями;

Там логика мертва. Там смысла нет, 

Мысль пальцами не роется в словах, 

Но тайны всей земли растут в глазах.

И кровь играет в солнечном сверканье, 

И ширится над пустырем рассвет.

16. МНЕ МЫСЛИ ЦЕЛОВАЛ СОН

Мне мысли целовал 

сон, друг мой сон,

Глаз сонно уронил слезу времен

И повернулся, как луна, ко мне.

Я рядом с двойником моим летел,

И в небо устремился, сбросив сон.

Вот так с земли удрал я нагишом,

Достиг другой земли, что дальше звезд,

Карабкаясь уступами стихий, 

Рыдая в кронах вместе с двойником,