Собрание сочинений в шести томах. Т. 2: Рим / После Рима - [464]

«Сгиньте, скряги алчные!       Сгибните без славы!»

4. Образ милосердия       мы одни являем:

Бедного, богатого –       всех мы принимаем:

Знатных с низкородными,       дельного с лентяем,

Кто из монастырских врат       в шею был толкаем.

5. Рады и монаху мы       с выбритой макушкой,

Рады и пресвитеру       с доброю подружкой;

Школьника с учителем,       клирика со служкой

И студента праздного –       всех встречаем кружкой.

6. Принимает орден наш       правых и неправых,

Старых и измученных,       молодых и бравых,

Сильных и расслабленных,       видных и плюгавых,

И Венерой раненных,       и всецело здравых.

7. Принимает всякого       орден наш вагантский:

Чешский люд и швабский люд,       фряжский и славянский,

Тут и карлик маленький,       и мужлан гигантский,

Кроткий нрав и буйственный,       мирный и смутьянский.

8. Ордена бродячего       праведна основа:

Наша жизнь завидна есть,       доля – несурова;

Нам милей говядины       жирный кус здоровый,

Чем болтушка постная       из крупы перловой.

9. Орден наш заслуженно       братством стану звать я:

Люди званья разного рвутся       к нам в объятья.

Всех, того и этого,       примем без изъятья:

В братии скитальческой       все скитальцы – братья.

10. Возбраняет орден наш       править службу рано —

Утром злые призраки       реют средь тумана,

Лживые видения       сея невозбранно;

И у пробудившихся       на душе дурманно.

11. Возбраняет орден наш       раннее служенье —

Встав, мы ищем отдыха,       ищем угощенья,

Пьем вино и кур едим,       судьбам в посрамленье:

Это нам угоднее       времяпровожденье.

12. Возбраняет орден наш       быть в двойной одеже —

Сверху свитки плащ носить       можно лишь вельможе;

Мы же в кости спустим плащ,       да и свитку тоже,

А потом расстанемся       с поясом из кожи.

13. Твердо это правило       помнит мир досужный:

Кто в рубахе чванится,       тем штанов не нужно.

Коль наденешь лишнее –       если не недужный, —

Будь под отлучением:       мы с таким не дружны.

14. Сан не дозволяет нам       уходить голодным:

Выклянчив, дарением       поживись угодным!

Будет нам и медный грош       нужным и доходным,

Коли с ним ты сядешь в зернь       игроком свободным.

15. Ветры нас противные       пусть в пути не встретят!

Злые стрелы бедности       пусть нам в грудь не метят!

Всякому разумному       луч надежды светит:

Беды минут странника       и судьба приветит.

16. А что речи едкие       молвим, кроме лестных, —

Скажем в оправдание       вольностей словесных:

«Честных честью мы честим       и хулой – бесчестных,

Розним козлищ с агнцами,       как в словах известных».

ГУГОН, ПРИМАС ОРЛЕАНСКИЙ

Текст дается по изданию: Поэзия вагантов / Изд. подгот. М. Л. Гаспаров. М.: Наука, 1975. С. 24–27.

ЖИЗНЬ БЛУДНИЦЫ

Ежели в гости блудница       к тебе соберется явиться,

Прежде помешкает знатно,       хоть звал ты ее многократно,

Краску кладет и белила,       брови себе насурьмила,

Всю красоту наводит       и важной походкой выходит.

В доме твоем появляясь,       она говорит, задыхаясь,

Будто шла издалека       и, ах, устала жестоко.

С виду даже робеет,       хоть опыт немалый имеет!

Чтоб угодить подруге,       ты кличешь, чтоб ловкие слуги

Всюду ковры стелили,       порядок везде наводили,

Дом украшали цветами,       чтоб сладкими пахло духами, —

Гостье будет приятно       войти в твой дом ароматный.

Самые лучшие вещи       в глаза красавице блещут;

Повар рвется на части –       готовит отборные сласти.

Гостья твоя прихотлива,       разборчива в пище на диво —

Тронет, откусит, пригубит,       посмотрит, что любит, не любит.

Слуги вино из подвала       пред ней наливают в бокалы —

Девка посмотрит, проглотит,       поморщится, нос отворотит.

Спать с тобою ложится       ни дать ни взять, как девица:

Только ты к ней подлезаешь,       кричит: «Меня ты пронзаешь!»

Стонет, ломая руки,       что этой не вынесет муки;

Так она жмется, что еле       дорогу нащупаешь к цели;

А ведь она бы вместила       в себя и ослиную силу!

Утром на улицу выйдет –       боится, что кто-то увидит,

Чтобы ее не узнали,       укроет лицо в покрывале.

Если ж ее не к себе ты приводишь,       а в дом к ней заходишь, —

Дом этот жалок, грязен,       убог и на вид безобразен;

И на столе негусто:       один салат да капуста —

Вот и все угощенье.       А если нужны умащенья —

Купит бычьего сала       из туши, какой ни попало,

Купит, потратясь немного,       овечью ли, козью ли ногу,

Хлеб растолчет и размочит,       черствевший с давешней ночи,

Крошек в сало добавит,       вином эту тюрю приправит,

Или, вернее, отстоем,       подобным винным помоям.

А чтоб торговец в лавке       расчелся бы с ней без надбавки,

Оба при каждой покупке       на палочке режут зарубки.

Так же она получает       и то, чем гостей угощает:

Медную мелочь потратит,       а на пять обедов ей хватит.

Ежели к двери убогой       подходит шут босоногий,

Мим, игрок-оборванец       иль пьяница, худший из пьяниц,

Лишь бы, силою полон,       могучими чреслами цвел он, —

Дверь перед ним нараспашку,       а ты завидуй, бедняжка.

Ей забулдыга милее       Пелопа, милее Пелея,

Он самому Диомеду       над ней не уступит победу.