Собрание сочинений. Том 1. Стихотворения - [57]

Ветрами эпохи сквозя.

И Красная площадь вполне понимает,

Иначе нельзя!

О будущее! Ты реально конкретно,

Как воздуха свежий глоток,

И все мы и смертны, и лично бессмертны,

И есть у нас общий итог.

Снежинки над мрамором кружат и вьются,

И песню неслышно поют,

И Ленину тихо в любви признаются,

На верность присягу дают!

1965

Свидание с Россией

Россия моя ближняя,

Россия моя дальняя,

Январская, белая, лыжная,

Назначь мне скорее свидание.

Я выйду! Над прутьями голыми,

Над зимними завихреньями

Я сердце, как яркое полымя,

Отдам тебе без промедления.

Ну как же иначе сыновнюю

Любовь передать? Мне неведомо!

И нежная и суровая,

Она мне завещана дедами.

Россия моя снежная,

Россия моя сугробная,

Ты — радость моя безбрежная,

Ты — горе мое огромное.

Ты красное, красное солнышко,

Ты родина мудрого Ленина.

Как крепко прижалась ты к ребрышкам

И как от меня неотъемлема.

1965

* * *

Выйду на поле, руки раскрылю,

А потом с косяком журавлей

Облечу я родную Россию

И подслушаю песни полей.

Я и сам-то их знаю немало,

И они не забыли меня.

Мне их ласково мать напевала

И крестьянская наша родня.

Полечу я над клеверным полем,

Буду хвастать в крылатом строю:

— Эй, журавушки! Чуете, что ли,

Люди песню запели мою.

На земле подпою им, счастливый,

Чтобы песня росла и росла,

Чтоб поэзия с плугом и нивой

Никогда не теряла родства!

1965

Обелиски

Уж сколько лет по-матерински

Скорбят седые обелиски,

А рядом в поле зреет рожь

И веселится молодежь.

Ну, кто ее за то осудит?

Кто кровь горячую остудит?

Пусть молодость поет и любит,

И пусть всегда, всегда так будет!

Где снайпер не давал промашки,

Смеются белые ромашки,

Где говорил всесильный тол,

Там дружное гуденье пчел.

Там я хожу и восклицаю

И откровенно отрицаю:

— Долой войну на все века! —

И рву ромашки для венка.

И возлагаю их к подножью.

И тишина стоит над рожью,

В овраге ручеек журчит,

И жаворонок не молчит!

1965

* * *

Я связан с землею дождями, дорогами,

Желаньями делать большие дела,

Заборами, пряслами, огородами,

Где тыква зеленый подол подняла!

Я связан с землею закатами, зорями,

Которые плавят свой горн золотой,

Не кто-то иной, а они мне позволили

И песни слагать, и дружить с красотой.

Я связан с землею и плугом и пашней,

Гуденьем машин, ранним криком рессор,

Земля укоризненно вспомнит вчерашний

Мой день, если я его брошу, как сор.

Я связан с землею певучестью слова,

Железом насыщенных жилистых руд

И той нестареющей, вечной основой,

Названье которой — работа и труд!

1966

Песня русская

Песня русская — это просторы,

По которым всю жизнь мне идти.

Это батюшка-Дон у Ростова,

Это матушка-Волга в пути.

Песня русская — это пастуший,

Росный, радостный, ранний рожок.

Только встань на минуту, послушай,

Заведешься, как новый движок.

И пойдешь, полетишь над полями,

Где притихла кормилица-рожь,

И подружишься с соловьями,

И как иволга запоешь.

Песня русская — ветер и парус,

Даль невиданная досель,

Это молодость, это не старость,

Это май, это зелень земель.

Песня русская — не голошенье,

Не дебош, не надрывная грусть,

Это тихое разрешенье

Рядом сесть и в глаза заглянуть.

Все она своим сердцем объемлет.

Ей и двадцать и тысяча лет.

Песню русскую, русскую землю

Так люблю, что и слов больше нет!

1966

* * *

В туче было что-то недоброе,

Что-то явно грозящее, злое,

Что-то безжизненное, холодное,

И собралась-то она не от зноя.

Темной ночью образовалась,

Злобы достаточно накопила,

Словно вор, под окошко подкралась,

Черными крыльями небо закрыла.

В час неожиданно-неурочный

Всех известила она, что явилась,

Перепугались июньские рощи,

Поняли сразу, что это немилость.

Молнии мечутся, падают градины

В травы, которые солнышком нежены,

Листья расчетливо тучею ранены,

Клумбы помяты, пионы повержены.

Туча-разбойница, что ты наделала?

Кто научил? Чья ты на небе спутница?

Не отвечает. Молчит черно-белая,

Как на скамье подсудимых преступница!

1966

* * *

Ходит старушка-смерть в черном платье,

Черной клюкою стучит по могилам.

                  — Спите? —

Никто не проронит ни слова.

— Эк разобиделись? Знать не желают!

Всем по квартире дала я бесплатно,

Хоть бы сказали за это спасибо, —

Сходит смерть по ступеням кладбища,

К людной дороге, к шоссе, где машины.

— Сколько живых-то, — беззубо смеется, —

Всех приберу, всем ресницы закрою! —

Вышла старуха-смерть к полустанку,

Рельсы холодные перешагнула,

Мимо нее пронеслась электричка,

А машинист погрозился из будки:

              — Мать, задавлю! —

А она ухмыльнулась:

— Кто кого, милый, еще неизвестно!

1966

Гимн разуму

Стремительные крылья лайнера

Пронзают, режут воздух над леском.

Будь человек немного бесталаннее,

Ему бы до сих пор ходить пешком.

А он-то, он куда забрался,

Какую высоту преодолел!

Освоить это звездное пространство,

Кто — разум или бог — ему велел?

Конечно, разум! Это он трудился,

Светильника ни разу не гасил.

Бог за семь дней немалого добился,

Но так устал, что отпуск попросил.

А разум, непрерывный работяга,

Дал жизнь и содержание векам,

Гудит в его печах такая тяга,

Какая и не снилась печникам.

Над высотой несчитанных ступенек

Горит его высокое чело,

Не разум ли нас поднял с четверенек,

Не он ли человеку дал крыло?

И не простое — с тысячью заклепок,

Сверкающих подобием росы.

Нет надобности больше крыльям хлопать

Над тишиною лесополосы.

Могучий лайнер делает посадку,