Собрание сочинений. Том 1. Стихотворения - [58]

Шрифт
Интервал

Колеблет лес распахнутостью крыл.
Так близко до него, что скинул шапку
Пастух Иван и лоб перекрестил.
1966

Родная Россия

Росная, босая,
Русая Россия.
Люди задушевные,
Милые, простые.
Сядешь у околицы,
Хлебушка отломишь,
Ковшичек с водичкою
Холодною наклонишь.
И пройдет по горлышку
Родничок целебный,
И запахнет солнышком
Край равнинный, хлебный.
Девушки объявятся
Там, где конопляник,
Хлебом их попотчуешь,
Скажут: «Чудо пряник!»
Долго ль этим вольницам
Обувь снять, разуться —
В пляс они припустятся,
За руки возьмутся.
Заиграют мускулы
Утром среди поля,
И не будет устали,
И не будет горя.
Полюшко гречишное
В теплых, летних струях,
Мать-земля российская,
Вся ты в поцелуях!
1966

Революция

Революция — полвека
Время длившееся.
Это возраст человека
Потрудившегося.
Революция — руда,
Плавку любящая.
Это — села, города,
Это будущее.
Революция — металл,
Сталь негнучая.
Кто ее изобретал,
Верил в лучшее.
Революция — власть,
Сила метода.
Можно бы ее украсть —
Спрятать некуда!
1966

* * *

Кто старцам посохи дарит?
Кто мудрость сединою красит?
Опять листва огнем горит,
И даль полей по-вдовьи плачет.
Сидят усталые деды,
Ждут смерти, и она не мешкает.
Но дерзостно шумны ряды
И барабаны пионерские.
Кричат родильные дома,
Ручонки дети тянут слабые,
И что неверящий Фома
В сравнении с родящей бабою?
Жизнь бьет, бурлит, как этот винт,
По морю катера толкающий.
Никто ее остановить
Не в силах на земле пока еще!
Ни Хиросима, ни напалм,
Ни водород с жестоким минусом…
Еще один из нас упал,
Сомкнем свой строй и дальше двинемся!
1966

Переполох

Проснулся поселок
От страшного крику:
— Ловите! Держите!
Воруют клубнику!
Проглянул полковник
С балкона в исподнем,
Лицо перекошено
Гневом господним.
— Да кто им позволил?
Нахалы! Бандиты!
Скорее! Смелее!
Ловите! Держите!
Вяжите! Ведите!
Хватайте! Судите!
Что медлите вы
И чего вы глядите?
Но вот убедились
Все дачники скоро,
Что крики напрасны,
Что не было вора.
Шутник-рыболов,
Уходя на рыбалку,
Забросил в клубнику
Ненужную палку.
Вот все, что случилось,
Что истинно было.
Но частная собственность
Сослепу взвыла!
1967

Взаимная любовь

Брнгадиру-полеводу

В. Колодяжному
…Земля… она что-то да значит,
Цени этот пласт!
Захочет земля — все запрячет,
Захочет — отдаст.
Земля не рубаха без пуговиц,
Не рвань-малахай.
Ее бесполезно запугивать,
Кричать ей: — Отдай!
Ее уговаривать надо,
Пахать, боронить,
И нежно и ласково: — Лада! —
Земле говорить.
Она ведь всего натерпелась,
Встречаясь с людьми,
И ей наконец захотелось
Взаимной любви.
Признайся земле на рассвете:
— Люблю! Дорожу!
Она моментально ответит:
— Тогда я рожу!
И станет тяжелой, брюхатой,
Как тесто с дрожжей,
И вырастут новые хаты
До двух этажей.
1967

* * *

Волга, Волга,
Разреши
Мне раздвинуть
Камыши.
С берегов твоих
Крутых
Разбегусь
И вглубь — бултых!
Ноздри к ветру,
Грудь к волне,
Соль и солнце —
Все во мне!
Лег я на спину,
Плыву
И читаю
Синеву.
Эта книга
Для людей,
А еще
Для голубей.
Волга в кровь
Вошла мою.
Это я
О ней пою:
— Ты
Моя бродяжная,
Ты
Моя протяжная!
1967

Березы Докучаева

Горела степь в отчаянье,
Все убивал огонь.
Березы Докучаева
Кричали: — Нас не тронь!
Мы не тобой посажены,
Жестокая война.
Мы — дочки Докучаева,
И мать у нас — одна.
Она — земля российская,
Страдалица, герой,
Навеки сердцу близкая
Певучею душой.
Березы Докучаева
Задумавшись стоят,
На сердце, видно, думушку
Печальную таят.
И спрашивают путника,
Седого мудреца:
— А где могила нашего
Родимого отца?
— Не знаю! — отвечает он.
— А ты не поленись,
Отправься в путь, найди ее
И праху поклонись!
1967

Свидание с тополем

— Кого ты, тополь, ждешь?
              — Грачей.
Мне хочется весенней грязи,
Оврага, где поет ручей
В ошеломительном экстазе.
— Кто обижал тебя?
          — Мороз.
— Ах, он обидчик, тать и жулик!
— Все холода я перенес,
Теперь весна кругом дежурит.
— Кто снится тополю?
          — Луна
Над сельсоветом и над школой.
Стальная, звонкая струна
И балалаечник веселый.
— Не я ли это? — Ты и есть,
Твоя метель и песня-вьюга,
— Спасибо! Мне большая честь,
Что ты меня признал за друга.
1967

* * *

Поэзия! К тебе я обращаюсь,
Во мне огонь священный не гаси!
Я, как земля, всю жизнь свою вращаюсь
Вокруг твоей единственной оси.
Ты свыше мне дана не для корысти,
Не для забавы и пустых пиров.
На мачтах провода твои провисли
Гудящим током выстраданных слов.
Поэзия! Твои златые горы
Превыше, чем Казбек и чем Эльбрус.
Поэзия! Ты женщина, с которой
Нигде и никогда не разведусь!
Не пряники в печи твоей пекутся,
Там хлеб исконно русский подовой.
Ломоть отрежь — и запахи польются,
Пахнет укропом, тмином и травой.
На всех моих путях и перекрестках
Ты мне была, поэзия, верна.
Канат, что нас связал, не перетрется,
Он в Вологде сработан изо льна.
Поэзия! Иди ко мне вечерять,
Я рыбы наловил, уху варят.
Веди в мой дом свою большую челядь,
Томящуюся в пыльных словарях.
1967

* * *

Солнце — коврига,
Хлеб подовой,
Пахнет от солнца
Медом, травой.
Хмелем, крапивой,
Брагой в ковше,
Дынями Дона
В степном шалаше.
Солнце — бродяга,
Обходчик путей,
Сколько у солнца
Приемных детей!
Лужи, канавы,
Подсолнухи, рожь,
Рощи, дубравы,
Да разве сочтешь!
Сам я от солнца,
С его рыжиной,
Сельский, проселочный,
Весь аржаной.
Весь конопляный,
Овсяный, льняной,
Вот что ты сделало,
Солнце, со мной!
1967

* * *

Далекие миры и неизвестность
Так близко надо мной, в моем окне.
Высокий свет звезды — не бестелесность,

Еще от автора Виктор Фёдорович Боков
Наш Современник, 2008 № 09

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Собрание сочинений. Том 2.  Стихотворения

В том вошли стихотворения 1960–1980 годов из книг: «Алевтина», «Три травы», «В трех шагах от соловья», «Ельничек-березничек», «Стежки-дорожки».


Стихи

Род. в д. Язвицы Московской обл. Родился в крестьянской семье, работал шлифовальщиком. Учился в Литинституте с 1934 по 1938 год. После был арестован и оказался в Гулаге, а затем в ссылке. Вернувшись, жил в бедности: "Я ходил месяцами с небритым лицом, вспоминал петербургские ночи Некрасова, я питался, как заяц, капустным листом, а меня покрывала и ржа и напраслина… Я ни разу. Коммуна, тебя не проклял — ни у тачки с землей, ни у тяжкого молота… Весь я твой! Маяковский и Ленин — мои!.." — он писал эти стихи о коммуне и, конечно, не знал, что именно Ленин подписал первый декрет о создании первого лагеря для политзаключенных, одним из которых стал сам поэт.


Собрание сочинений. Том 3. Песни. Поэмы. Над рекой Истермой (Записки поэта).

В том вошли песни разных лет, поэмы, книга прозы «Над рекой Истермой» (Записки поэта).


Рекомендуем почитать
Курортник

Во второй том входят следующие произведения: «Кнульп», «Курортник», «Степной волк».Повесть «Курортник» (1925 г.) — плод раздумий писателя о собственной жизни, о формах и путях преодоления конфликта между Духом и природой, личностью и коллективом.Перевод с немецкого В. Курелла.Комментарии Р. Каралашвили.Герман Гессе. Собрание сочинений в четырех томах. Том 2. Издательство «Северо-Запад». Санкт-Петербург. 1994.


О мышах и людях

В повести «О мышах и людях» Стейнбек изобразил попытку отдельного человека осуществить свою мечту. Крестный путь двух бродяг, колесящих по охваченному Великой депрессией американскому Югу и нашедших пристанище на богатой ферме, где их появлению суждено стать толчком для жестокой истории любви, убийства и страшной, безжалостной мести… Читательский успех повести превзошел все ожидания. Крушение мечты Джорджа и Ленни о собственной небольшой ферме отозвалось в сердцах сотен тысяч простых людей и вызвало к жизни десятки критических статей.Собрание сочинений в шести томах.


Робин Гуд

Роман Дюма «Робин Гуд» — это детище его фантазии, порожденное английскими народными балладами, а не историческими сочинениями. Робин Гуд — персонаж легенды, а не истории.


Царь-рыба

Самобытный талант русского прозаика Виктора Астафьева мощно и величественно звучит в одном из самых значительных его произведений — повествовании в рассказах «Царь-рыба». Эта книга, подвергавшаяся в советское время жестокой цензуре и критике, принесла автору всенародное признание и мировую известность.Собрание сочинений в пятнадцати томах. Том 6. «Офсет». Красноярск. 1997.