Агент финотдела, явившийся на следующее утро, переписал мебель стиля «ампер» и прочие баронессины богатства, в том числе и зеленого лысеющего попугая, который сразу возненавидел финагента, словно был лицом свободной профессии, и яростно орал сквозь прутья клетки:
— Дурррак… хам… взяточник.
Некогда покойный барон фон Дризен, разоренный сложным и сутяжным процессом, обучил попугая этим невежливым словам перед тем, как пригласил в гости весь состав суда, рассматривавший дело в последней инстанции и отказавший в иске. Попугай радостно приветствовал сенаторов заученными словами.
Теперь попугай орал то же, не понимая всей огромности социального сдвига и не подозревая, что агенты финотдела иначе воспитаны, чем упраздненные чины гражданского кассационного департамента.
Но агент великодушно пренебрег попугаевой контрреволюцией и, окончив опись, торжественно вынул из портфеля палочку сургуча, медную печать и елочную свечку.
— Нет ли у вас, товарищ, спичек? — спросил он коменданта, отрезая перочинным ножом кончик веревочки. — Дверь опечатаем, и шесть месяцев пускай стоит.
Управдом-комендант кашлянул и ответил солидно:
— Спички, конечно, есть, но дозвольте спросить, так сказать. Приходилось читать насчет верблюдов, что они точно могут прожить без ежедневного питания несколько месяцев, а про попугаев не осведомлен.
— Ах ты ж, господи, — спохватился агент, — и верно ведь. Забыли про попугая.
— Как же быть?
— Олухи… болваны… мерррзавцы, — завопил вдруг попугай так бешено, что управдом и агент вздрогнули и попятились.
— Неужто понимает, сукин сын? — растерялся управдом и добавил: — Так как же быть?
Агент почесал портфелем кончик носа.
— Уж и не знаю. Вот оказия… Позвоню сейчас инспектору, спрошу распоряжения.
Управдом рассеянно переминался с ноги на ногу у домового аппарата, пока агент разговаривал с начальством.
— Так я и думал, — произнес наконец агент, кладя трубку, — придется вам.
— Что вам? — спросил управдом, склонив голову, — то есть, как же мне это понимать?
— Вам придется взять попугая на свою ответственность на время розыска наследников.
— Как? — скривился управдом, подняв в защиту обо ладони к лицу. — Это, то есть, извините. Я член союза и права свои знаю. Он подохнет, а я в ответе. Спасибочки. От людей покоя нет, один водопроводчик Жомов по субботам, свинья, дебоши делает такие, что жизнь не мила, а тут еще за попугая отвечай. Не согласен. И в инструкции таких правил нет, чтоб управдомы за животную отвечали. Сами берите на здоровье.
— Ха-ха-ха, — раскатился из клетки попугай.
Финагент даже подпрыгнул от неожиданности и злобно плюнул в сторону попугая.
— У, паршивец. И всегда мне судьба такая. Другим хорошие дела достаются, а мне как назло. То коты, то моськи, а теперь попугая нанесло.
Он безнадежно махнул рукой и опять отправился говорить с инспектором.
— Вот что, — сказал он, обтирая пот со лба, — придется, значит, не опечатывать комнату, а ключ я передам вам под вашу ответственность. Мы снесемся завтра с вашим трестом и решим, что делать, а пока комната с содержимым доверяется вам.
— Каррашо, — рявкнул попугай.
— Тебе, сатане зеленой, может, и хорошо, — мрачно ответил управдом, косясь на клетку, — а нам каково, будь ты неладен.
Он с сердцем захлопнул дверь комнаты и повернул ключ с такой злостью, словно поворачивал нож в сердце врага.
3
На следующий день управдом получил из правления треста бумажку.
В бумажке за всеми надлежащими подписями стояло коротко и официально:
«Управдому дома №… т. Плевкову. Правление треста ставит вас в известность, что после переговоров с фининспектором участка по поводу оставшегося после скончавшейся гражданки Дризен имущества, в том числе зеленого попугая, трест и финотдел пришли к соглашению, постановив приравнять означенного попугая к скоропортящимся импортным продуктам, которые закон разрешает продавать ранее шестимесячного срока. Трест предлагает вам взять попугая гражданки Дризен на свое иждивение впредь до торгов. За содержание и воспитание попугая расходы будут оплачены финотделом после торгов, согласно вашего счета. Завадмотделом (подпись). Секретарь (подпись). Завканцелярией (подпись)».
Управдом бросил бумажку на стол, взглянув на жену, и смачно выругался.
— Ты что, идол? С утра в пивную шлялся, прости господи мою муку. Что при детях ругаешься?
— Дура, — сказал управдом, — пивные еще заперты, десятый час. А вот лучше приготовься уплотниться.
— Отцы родные! — всплеснула руками управдомша, — это еще что за напасть? И так, кажется, живем — дохнуть некуда. Куда ж уплотняться? Да как ты это допустить можешь?
— Придется, мамаша, — подмигнул управдом, — вселяют нам очень ответственного гражданина.
Управдомша открыла рот и приготовилась завопить, что ей плевать на всех ответственных, что она тоже недаром кровь проливала, но управдом ткнул ей в лицо бумажку треста и торжественно вышел.
Спустя десять минут он шествовал по двору обратно в квартиру. За ним шагал лохматый и опухший, как от водянки, дворник Алексей и, вытянув вперед руки, как будто неся хрупкую драгоценность, тащил клетку с ругавшимся на весь двор попугаем.
