Собрание народных песен - [34]

Шрифт
Интервал

— Что это за баба, что за старуха? —
Подойду ближе, поклонюсь ниже:
— Я не баба, я не старуха,
Я твоя, матушка, милая дочка!
— Ах, мое дитятко, ах, мое мило!
Куды девалося белое тело?
Куды пропали алые румяны?
— Белое тело на шелковой плети!
Плетка свистнет, слезы-то брызнут,
Слезы-то брызнут, румяна-то смоют.

190

«Пошли де́вицы во лу́зь гуляти…»

Пошли де́вицы во лу́зь[32] гуляти,
Калину ломати, малину щипати.
Все девушки ягод набралися.
Одна девушка в лесу заплуталася.
Наехал на девицу Иван-дворянин.
— Стой, девица, ты стой, красная!
— Хочу я стою, хочу я не стою.
— Скажи, девица, какова ты роду.
— Хочу я скажу, хочу я не скажу.
Я, сударь, роду Сокольникова,
Было у батюшки девять сыновей,
Я, красна девица, десятая дочь,
Четыре брата государю служут,
Еще четыре во послах посланы,
Девятый брат соколо́м во́ поле. —
Вскочил молодец схватил девицу:
— Ах, бог суди батюшку с матушкой,
Пущают деви́цу единую в лес.
Не я бы наехал, а мой товарищ,
Мой товарищ, лихой злой татарин.

191

«Мужик пашенку пахал…»

Мужик пашенку пахал,
Сам на солнышко глядел:
О, ох, о, ох, охахонюшки мои!
— Я еще напашу, я еще погляжу,
О, ох, и проч.
Уж как все добрые жены мужьям есть принесли,
О, ох, и проч.
А моя к…а жена мне обедать не несёт!
О, ох, и проч.
И я выпрягу кобылушку, поеду сам домой,
О, ох, и проч.
Заверну я во лесок и я вырублю лозу, свою к…у жену. —
О, ох, и проч.
Подъезжает ко двору́, жена ходит по двору.
О, ох, и проч.
Уж и я брошу лозу, поцелую я жену:
О, ох, и проч.
— Уж и где, жена, была, где, боярыня, была?
О, ох, и проч.
— Я была, сударь, была во царевом кабаке.
О, ох, и проч.
— Уж и что, жена, пила, что, сударыня, пила?
О, ох, и проч.
— Я пила, сударь, пила, я и пиво и вино,
О, ох, и проч.
Я и пиво и вино, еще сладенький медок.
О, ох, и проч.
— Про ково, жена, пила, про ково, боярыня, пила?
О, ох, и проч.
— Про тебя, сударь, пила, про тебя и про себя,
О, ох, и проч.
Еще про милово про дружка.
О, ох, и проч.
— Уж спасибо те, жена, не забыла ты меня.
О, ох, и проч.
— Уж и как тебя забыть, не могу тебя избыть,
О, ох, и проч.
Уж и ты ли у меня, словно чирей на боку,
О, ох, и проч.
Словно чирей на боку и бельмо-то на глазу. —
О, ох, и проч.
Уж как муж жену любил, больно щепетко водил
О, ох, и проч.
По морозу босиком, по крапиве нагишом.
О, ох, и проч.
А жена мужа любила, в тюрьме местечко купила,
О, ох, и проч.
В тюрьме местечко купила, уголочик наняла:
О, ох, и проч.
— Вот те, муженёк, ненанятой уголок;
О, ох, и проч.
Не толки ты, не мели, только ручку протяни,
О, ох, и проч.
Только ручку протяни и Христа воспомяни. —
О, ох, и проч.

192

«Мимо садику, мимо винограднаго…»

Мимо садику, мимо винограднаго, аих (2)
Мимо винограднаго.
Пролетал соловей, пролетал молодой, аих (2)
Пролетал молодой.
Позади его канареичка, да молоденька, аих: (2)
Да молоденька,
— Воротись, соловей, воротись, молодой! аих (2)
Воротись молодой.
Без тебя в саду все не весело, аих (2)
Да невесело.
Уж все пташечки приуныв сидят, аих (2)
Приуныв сидят.
Все касаточки призадумавши, аих (2)
Призадумавши. —
Мимо терема, да высокаго, аих (2)
Да высокаго.
Проезжал тута мил, сердечный друг, аих (2)
Мил, сердечный друг.
Позади ево красная девица, аих (2)
Красная девица:
— Воротись, мой миленький, аих (2)
Мой миленький.
Воротись, мил сердечный друг, аих (2)
Мил, сердечный друг!
Без тебя в терему все не весело, аих (2)
Все не весело.
Уж все девушки приуныв сидят, аих (2)
Приуныв сидят.
Молодые тут призадумались, аих (2)
Призадумались. —

193

«Спится мне, младёшеньке, дремлется…»

Спится мне, младёшеньке, дремлется (2)
Клонит мою головушку на подушку спать. (2)
Лютый свёкор по сенюшкам похаживает, (2)
Лютый-ат по новым погуливает, (2)
Стучит, гремит, снохе спать не даёт: (2)
— Встань, сонливая, дремливая, неурядливая! — (2)
Спится мне, младёшеньке, дремлется, (2)
Клонит мою головушку на подушку спать. (2)
Лютая свекровушка по сенюшкам похаживает, (2)
Лютая по новым погуливает, (2)
Стучит, гремит, снохе спать не дает: (2)
— Встань, сопливая, дремливая, неурядливая! — (2)
Спится мне, младёшеньке, дремлется, (2)
Клонит мою головушку на подушку спать. (2)
Милый друг по сенюшкам похаживает, (2)
Милый друг по новым погуливает, (2)
Тихохонько, легохонько по новым сеням прошол: (2)
— Спи, моя хорошая, спи, моя пригожая! —
Зажу́рена, забра́нена, молода в люди взята,
К чужому к отцу, у чужой матери,
К чужому роду-племени.

194

«Лучина ль, лучинушка березовая!..»

Лучина ль, лучинушка березовая!
Что ж ты, лучинушка, не ясно горишь,
Не ясно горишь, не вспыхиваешь?
Али ты, лучинушка, в печи не была?
— Была я в печи вчерашней ночи́.
Люта́я свекровушка водой залила. —
Подружки, голубушки, гасите огонь,
Гасите огонь, ложитеся спать,
Ложитеся спать: вам не́кого ждать,
А мне, молодёшеньке, всеё ночь не спать,
Кровать убирать, постелюшку стлать,
Постелюшку стлать, мила́ дружка ждать.
Первый сон заснула — петухи поют,
Другой сон заснула — заря занималась,
Третий сон заснула — заря белый день.
По той-ли по зорюшке мой миленький идет;
Соболья на нем шуба пошумливает,
Козловы сапожки поскрипывают,
Он чёрными кудрями потряхивает.
— Что же ты, мой миленький, вечёр долго не бывал?
— Затем-засем, девица, позамешкался,
С худою женою побранка была.
Бранила тебя, друг, и меня,

Еще от автора Петр Васильевич Киреевский
Том 1. Философские и историко-публицистические работы

Издание полного собрания трудов, писем и биографических материалов И. В. Киреевского и П. В. Киреевского предпринимается впервые.Иван Васильевич Киреевский (22 марта /3 апреля 1806 — 11/23 июня 1856) и Петр Васильевич Киреевский (11/23 февраля 1808 — 25 октября /6 ноября 1856) — выдающиеся русские мыслители, положившие начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточнохристианской аскетики.В первый том входят философские работы И. В. Киреевского и историко-публицистические работы П.


Том 3. Письма и дневники

Полное собрание сочинений: В 4 т. Т. 3. Письма и дневники / Составление, примечания и комментарии А. Ф. Малышевского. — Калуга: Издательский педагогический центр «Гриф», 2006. — 488 с.Издание полного собрания трудов, писем и биографических материалов И. В. Киреевского и П. В. Киреевского предпринимается впервые.Иван Васильевич Киреевский (22 марта / 3 апреля 1806 — 11/23 июня 1856) и Петр Васильевич Киреевский (11/23 февраля 1808 — 25 октября / 6 ноября 1856) — выдающиеся русские мыслители, положившие начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточнохристианской аскетики.В третий том входят письма и дневники И. В. Киреевского и П. В. Киреевского.Все тексты приведены в соответствие с нормами современного литературного языка при сохранении их авторской стилистики.Адресуется самому широкому кругу читателей, интересующихся историей отечественной духовной культуры.Составление, примечания и комментарии А.


Том 2. Литературно-критические статьи, художественные произведения и собрание русских народных духовных стихов

Перед читателем полное собрание сочинений братьев-славянофилов Ивана и Петра Киреевских. Философское, историко-публицистическое, литературно-критическое и художественное наследие двух выдающихся деятелей русской культуры первой половины XIX века. И. В. Киреевский положил начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточно-христианской аскетики. П. В. Киреевский прославился как фольклорист и собиратель русских народных песен. Адресуется специалистам в области отечественной духовной культуры и самому широкому кругу читателей, интересующихся историей России.


Том 2. Литературно–критические статьи и художественные произведения

Полное собрание сочинений: В 4 т. Т. 2. Литературно-критические статьи и художественные произведения / Составление, примечания и комментарии А. Ф. Малышевского. — Калуга: Издательский педагогический центр «Гриф», 2006. — 368 с.Издание полного собрания трудов, писем и биографических материалов И. В. Киреевского и П. В. Киреевского предпринимается впервые.Иван Васильевич Киреевский (22 марта / 3 апреля 1806 — 11/23 июня 1856) и Петр Васильевич Киреевский (11/23 февраля 1808 — 25 октября / 6 ноября 1856) — выдающиеся русские мыслители, положившие начало самобытной отечественной философии, основанной на живой православной вере и опыте восточнохристианской аскетики.Во второй том входят литературно-критические статьи и художественные произведения И. В. Киреевского и литературно-критические статьи П. В. Киреевского.Все тексты приведены в соответствие с нормами современного литературного языка при сохранении их авторской стилистики.Адресуется самому широкому кругу читателей, интересующихся историей отечественной духовной культуры.Составление, примечания и комментарии А. Ф. МалышевскогоИздано при финансовой поддержке Федерального агентства по печати и массовым коммуникациям в рамках Федеральной целевой программы «Культура России».


Рекомендуем почитать
Британские интеллектуалы эпохи Просвещения

Кто такие интеллектуалы эпохи Просвещения? Какую роль они сыграли в создании концепции широко распространенной в современном мире, включая Россию, либеральной модели демократии? Какое участие принимали в политической борьбе партий тори и вигов? Почему в своих трудах они обличали коррупцию высокопоставленных чиновников и парламентариев, их некомпетентность и злоупотребление служебным положением, несовершенство избирательной системы? Какие реформы предлагали для оздоровления британского общества? Обо всем этом читатель узнает из серии очерков, посвященных жизни и творчеству литераторов XVIII века Д.


Средневековый мир воображаемого

Мир воображаемого присутствует во всех обществах, во все эпохи, но временами, благодаря приписываемым ему свойствам, он приобретает особое звучание. Именно этот своеобразный, играющий неизмеримо важную роль мир воображаемого окружал мужчин и женщин средневекового Запада. Невидимая реальность была для них гораздо более достоверной и осязаемой, нежели та, которую они воспринимали с помощью органов чувств; они жили, погруженные в царство воображения, стремясь постичь внутренний смысл окружающего их мира, в котором, как утверждала Церковь, были зашифрованы адресованные им послания Господа, — разумеется, если только их значение не искажал Сатана. «Долгое» Средневековье, которое, по Жаку Ле Гоффу, соприкасается с нашим временем чуть ли не вплотную, предстанет перед нами многоликим и противоречивым миром чудесного.


Польская хонтология. Вещи и люди в годы переходного периода

Книга антрополога Ольги Дренды посвящена исследованию визуальной повседневности эпохи польской «перестройки». Взяв за основу концепцию хонтологии (hauntology, от haunt – призрак и ontology – онтология), Ольга коллекционирует приметы ушедшего времени, от уличной моды до дизайна кассет из видеопроката, попутно очищая воспоминания своих респондентов как от ностальгического приукрашивания, так и от наслоений более позднего опыта, искажающих первоначальные образы. В основу книги легли интервью, записанные со свидетелями развала ПНР, а также богатый фотоархив, частично воспроизведенный в настоящем издании.


Уклоны, загибы и задвиги в русском движении

Перед Вами – сборник статей, посвящённых Русскому национальному движению – научное исследование, проведённое учёным, писателем, публицистом, социологом и политологом Александром Никитичем СЕВАСТЬЯНОВЫМ, выдвинувшимся за последние пятнадцать лет на роль главного выразителя и пропагандиста Русской национальной идеи. Для широкого круга читателей. НАУЧНОЕ ИЗДАНИЕ Рекомендовано для факультативного изучения студентам всех гуманитарных вузов Российской Федерации и стран СНГ.


Топологическая проблематизация связи субъекта и аффекта в русской литературе

Эти заметки родились из размышлений над романом Леонида Леонова «Дорога на океан». Цель всего этого беглого обзора — продемонстрировать, что роман тридцатых годов приобретает глубину и становится интересным событием мысли, если рассматривать его в верной генеалогической перспективе. Роман Леонова «Дорога на Океан» в свете предпринятого исторического экскурса становится крайне интересной и оригинальной вехой в спорах о путях таксономизации человеческого присутствия средствами русского семиозиса. .


Ванджина и икона: искусство аборигенов Австралии и русская иконопись

Д.и.н. Владимир Рафаилович Кабо — этнограф и историк первобытного общества, первобытной культуры и религии, специалист по истории и культуре аборигенов Австралии.