Собирал человек слова… - [10]

Есть еще редкий портрет — Даль в молодости. Хорошо схвачены поворот и наклон головы: Даль словно увидел и услышал что-то интересное. Худое, вытянутое лицо улыбчиво и спокойно — и в то же время чутко, напряженно. Мягкие светлые волосы, зачесанные назад и вбок, почти закрывают уши, слегка вьются. Тонкий и длинный любопытный нос. Верхняя губа у́же нижней, поджата, как у людей себе на уме. Глаза большие, серо-голубые, умные. Спокойные и одновременно озорные. Глаза лучистые. В них светится удивление. Так смотрят на мир люди, которым все интересно и ново, которые любят и умеют видеть и узнавать.

Из того, что нашли, составим для себя портрет молодого Даля. Пусть неполный. Пусть не очень точный. Портрет нам нужен, но не в нем суть.

С лица не воду пить, умела бы пироги печь.

ОТЧИЙ ДОМ

Вместе с Владимиром возвращаемся в родительский дом.

Иоганна-Христиана Даля выписала в Россию сама императрица Екатерина II, прослышавшая о замечательных способностях юного датчанина к языкам. Иоганну-Христиану было пожаловано почетное место царского библиотекаря.

Даль что ни год изучал новый язык, прочитал сотни умных книг, делал выписки, переводил, составлял каталоги. Удивлял всех познаниями и пользовался уважением. А денег не было.

Иоганн-Христиан махнул рукой на почет и уважение, отправился в Германию и поступил на медицинский факультет. Второй раз приехал в Россию не библиотекарем — врачом. Иоганна-Христиана стали звать на русский лад — Иваном Матвеевичем. Его поселили в Гатчине. Императрица сидела в Петербурге, в Гатчине хозяйничал наследник Павел Петрович, будущий царь Павел I.

Врачи в ту пору были наперечет. Иван Матвеевич ежедневно являлся к наследнику с докладом. Даль оказался свидетелем диких выходок Павла.

Доктор Даль видел на смотре: выкатив глаза, наследник распекал офицера за минутное опоздание. Грозил крепостью, Сибирью. Путаясь в стременах, офицер неловко скатился с лошади в грязь. Иван Матвеевич подбежал, взглянул в посиневшее лицо, определил: «Удар».

Дома доктор Даль зарядил два пистолета, объявил жене:

— Если со мной случится подобное, застрелю сначала его, потом себя.

Иван Матвеевич был очень вспыльчив. С наследником он не ладил.

Четыре года в Гатчине полны риска и опасности. Шутка ли: не ладят двое, из которых один горяч до безумия, а другой — завтрашний царь.

В тот самый год, когда Павел взобрался наконец на долгожданный российский престол, Иван Матвеевич покинул Гатчину. Он сменил несколько мест службы. Был врачом на заводах в Луганске и составил весьма смелую и неожиданную по тем временам записку о тяжелом положении рабочих. Затем прочно обосновался в Николаеве.

Сохранился портрет Ивана Матвеевича. У него внешность командира мушкетеров — острая с проседью бородка, подкрученные кверху усы. Светлые глаза окружены темным ободком. Глаза проницательные и диковатые; такие называют шалыми. В них не озорство — отчаянная решимость, которая так ни в чем и не проявилась.

Что передал Даль-отец своим детям?

Иван Матвеевич был суров, нелюдим. Говорил мало, чаще сидел запершись в своем кабинете.

Но он был учен, умен, справедлив. И в доме ценились образованность, ум, справедливость. Такой дух в доме воспитывает не меньше, чем долгие и ласковые родительские разговоры.

Иван Матвеевич учил детей не только своими достоинствами. Недостатками тоже. Владимир не захотел взять в наследство его горячность и нелюдимость. Наперекор отцу вырос спокойным и общительным. До конца жизни любил работать не в отдельном кабинете, а в общей комнате.

Мать Даля — Мария Фрейтаг — человек по-своему замечательный. Она много читала, знала языки, пела, играла на фортепьяно. У нее были изумительно искусные руки, способные ко всякому ремеслу. Владимир перенял у матери умелые руки. И даже большего достиг: правой и левой владел одинаково.

Мать учила детей всему, что сама знала. Говорила:

— Всякое знание, какое на пути встретится, надобно зацеплять. Наперед никак не скажешь, что завтра в жизни пригодится.

Отец Даля в юности начинал богословом, потом стал языковедом, библиотекарем, закончил — врачом. И в Марии Даль, конечно же, запрятаны были способности ко многим и разным трудам.

Владимиру достался в наследство от родителей талант зацеплять всякое знание. Он легко и бесстрашно менял профессии — и в каждой преуспевал.

Но это потом.

Пока же возвращается под родительский кров мичман Владимир Даль.

Он окончил корпус. Он морской офицер. Он хочет и будет служить на флоте.

Случай торжественный. Вся семья в сборе. Даже отец выглянул из своего кабинета.

Добрый сын всему свету завидище.

КОГДА СЧАСТЛИВ МОРЯК

Бьют склянки — каждые полчаса. Мерный звон рассекает время на короткие куски. Может быть, время в море идет быстрее. Или ценится дороже.

Бьют склянки. Служит моряк.

Ходит под парусами и в Измаил, и в Килию, и поближе — в Одессу, и подальше — в Севастополь, а из Севастополя ходит и вовсе далеко — в Сухум, русскую крепостцу на абхазском берегу.

Всего же охотнее моряк ходит по суше. По зеленому бульвару, повисшему над Ингулом, на крутом берегу. С бульвара видно, как сливаются реки Ингул и Буг. Вдали зеленым дымом, прижатым к земле, клубится роща. Даль кидает ружье на плечо, бродит по роще. Летом шелковица чернеет тяжелыми каплями ягод. Тропинки сини от падалицы.