Жизнь и слово
Книга о писателе, ученом, великом подвижнике Владимире Ивановиче Дале, итогом жизни которого было создание ««Толкового словаря живого великорусского языка». Книга адресована школьникам среднего и старшего возраста.
| Жанр: | Биографии и мемуары |
| Серия: | Пионер - значит первый №86 |
| Всего страниц: | 67 |
| ISBN: | - |
| Год издания: | 1985 |
| Формат: | Полный |
Жизнь и слово читать онлайн бесплатно
© Издательство «Молодая гвардия», 1986 г.
О тех, кто первыми ступили на неизведанные земли,
О мужественных людях — революционерах,
Кто в мир пришел, чтоб сделать его лучше.
О тех, кто проторил пути в науке и искусстве.
Кто с детства был настойчивым в стремленьях
И беззаветно к цели шел своей.
НАПУТНОЕ
Заглянем в «Толковый словарь живого великорусского языка», в Словарь Даля, в Далев Словарь, или — еще короче (уже привыкли одним именем создателя называть великий труд его жизни) — заглянем «к Далю», справимся «у Даля»:
«НАПУТНОЕ — все, чем человек напутствуется, снабжается на путь, в дорогу».
Словам книжным — «введение», «предисловие», тем более греческому — «пролог», — Даль предпочитает народное русское слово: «напутное». Так именуются разделы, которыми предваряет Даль главные свои труды — «Толковый словарь» и сборник «Пословицы русского народа». Протягивая читателю руку, чтобы повести за собой, он полагает необходимым напутствовать его, снабдить на путь, в дорогу главнейшими соображениями и сведениями.
СТАНЦИЯ ЗИМОГОРСКИЙ ЯМ
…Мы знакомимся с Владимиром Ивановичем Далем на пути, на дороге, ярким, солнечным мартовским днем 1819 года. Дело происходит в Новгородской губернии, в чистом поле, неподалеку от селения Зимогорье, или Зимогорский Ям.
Снова справимся у Даля: «ЯМ — селение, коего крестьяне отправляют на месте почтовую гоньбу, и где для этого станция». Отсюда и «ямщик» — крестьянин, который живет на яму и обязан на своих лошадях доставлять от станции к станции путников и почту.
Март на дворе, год поворотил на весну, но недаром говорят, что март на нос садится, за нос хватает, — вдруг ударил мороз, снег весело сверкает на солнце, будто кто рассыпал по всему полю новые серебряные гривенники, кони попались ходкие, снежные комья летят из-под копыт, блестящие подковы мелькают перед глазами седока, ветер метет низом, бросает в лицо тонкую радужную пыль. По накатанной колее, присыпанной свежим снежком, сани идут легко, точно под парусом.
Даль жмурится — даже глаза стынут на ледяном ветру, нахлобучил поглубже шапку, поднял ворот шинели, сунул руки в рукава, длинные ноги упрятал под лохматой медвежьей полостью. От ясного холодного неба над головой, от бескрайних сияющих снегов, от искристой пыли, колющей глаза зелеными, синими, оранжевыми брызгами, от шороха полозьев в пронзительной тишине поля мороз кажется еще крепче.
Далю семнадцати с половиной не минуло, он только что окончил Морской кадетский корпус, произведен в мичманы — первый на флоте офицерский чин, торопится к месту службы — из Петербурга в город Николаев.
Ямщик, укутанный в тяжелый нагольный тулуп, бойко понукает лошадей, через плечо поглядывает на седока. Черная Ямщикова бородища заиндевела, на бровях сосульки. Мужику жалко мичмана: совсем озяб мальчонка. Нос у парня долгий — сперва было покраснел от холода, а теперь, гляди, вовсе белый стал: как бы не отморозил.
Ямщик тычет кнутовищем в небо, щурит жаркий черный глаз под заледеневшей бровью, басит, утешая неказистого путешественника:
— Замолаживает…
— Это как — «замолаживает»? — Даль глядит недоуменно: слово вроде бы русское, а не слыхал никогда и смысла не знает.
— А пасмурнеет, — объясняет ямщик. — Вишь облачка набегают. Должно, потеплеет.
Мичман Даль суетится, вытаскивает из глубокого кармана записную книжку, карандашик, долго дует на окоченевшие пальцы, выводит старательно:
«ЗАМОЛАЖИВАТЬ — иначе пасмурнеть — в Новгородской губернии значит заволакиваться тучками, говоря о небе, клониться к ненастью».
Даль до конца дней сохранит тетрадку с этой первой записью, сделанной в снежном поле у Зимогорского Яма; со временем благодаря биографам запись станет широко известной, почти легендарной. Сам Владимир Иванович про легендарное «замолаживает» скажет так: «На этой первой поездке моей по Руси я положил бессознательное основание к моему словарю, записывая каждое слово, которое дотоле не слышал».
…И ЕЩЕ ПОЛВЕКА
Отыщем «замолаживать» в Далевом Словаре. Тут ждут нас сразу две неожиданности. Во-первых, «замолаживать» в значении «пасмурнеть» отодвинуто в глубь статьи, или «гнезда», вначале (и это как бы главное значение слова) говорится: «ЗАМОЛАЖИВАТЬ пиво, мед, приводить в винное брожение хмелем, навеселить». Во-вторых, после нашего «замолаживать» нет пометы, что слово нвг. — новгородское, слово значится орл., тул. и вост., то есть орловским, тульским и имеющим хождение в восточных губерниях — видно, с годами Для Даля не так важно, где услышано слово, как от кого[1], от уроженца каких мест оно услышано.
Даль скорей всего записывал слова и прежде, до этой своей поездки из Морского кадетского корпуса на Черноморский флот, но для нас дорого его убеждение, что основание великому Словарю положено в марте 1819 года именно здесь, в этой точке России, триста верст с небольшим южнее Петербурга — близ почтовой станции Зимогорский Ям, и что первое слово было именно это — «замолаживает», самое дорогое для Даля и для нас, потомков, в его собрании слово.
Закон Ньютона родился не оттого, что великий ученый увидел падающее яблоко, но падение яблока вдруг встревожило многие его мысли, догадки, предположения, дало им направление и смысл, стало искрой, воспламенившей накопившийся горючий материл. Еще далеко до Словаря, еще и замысел его не возник в голове Даля (в тот мартовский день Словарю положено лишь основание — «бессознательное»), но словцо, оброненное ямщиком, встревожило ум, душу: языка своего, живого, народного, мы не знаем — вот что вдруг открылось, каждой клеточкой почувствовалось…
