Собинов - [77]

Желаем Вам еще долгие годы продолжать Вашу выдающуюся артистическую деятельность. По поручению Правительственной Комиссии

К. Ворошилов.

Трогательно выразили юбиляру свою любовь старые рабочие Большого театра — они преподнесли Леониду Витальевичу деревянную лиру, сделанную ими из старых досок сцены Большого театра, на которой прошла вся творческая жизнь великого артиста.

К. С. Станиславский, будучи в отъезде, прислал юбиляру письмо, которое зачитал И. М. Москвин:

«Сегодня Правительство высокой наградой отмечает Ваши большие заслуги. Толпы Ваших почитателей разбросаны по всей стране и за ее пределами, они кричат Вам здесь и издали: «Слава Собинову! Хвала Собинову! Да здравствует Собинов! Благодарность, удивление и преклонение перед Собиновым!..» Вы родились в сорочке, жили в плаще, при шпаге. И я уверен, что, когда придет к Вам старость, Вы не наденете теплого халата с туфлями. Крепко обнимаю Вас, поздравляю, думаю о нашей давнишней дружбе.

Сердечно любящий Вас К. Станиславский».

Леонид Витальевич был счастлив. Юбилейные торжества заставили его мысленно окинуть взором пройденный путь и задуматься над будущим. С чистой совестью он мог сказать, что выполнил завет директора гимназии. Да, он не зарыл свой «голосовой талант» в землю, не растратил дары, щедро отпущенные природой. Как прилежный садовник в упорном труде он растил и берег свой талант, развивал и совершенствовал способности.

Труд его как артиста теперь завершен. Здоровье стало не то. Врачи все настойчивее требуют прекращения не только сценических, но и концертных выступлений. Да и сам он, в особенности после того как однажды в середине спектакля ему сделалось дурно, пришел к заключению, что пора оставить сцену. Годы, полнота мешали создавать внешне убедительные образы, а одышка сказывалась на короткости дыхания. С каждым новым годом приходилось отказываться от той или другой партии. Склонный к юмору, Леонид Витальевич, всмотревшись на одном из спектаклей «Демона» в свою отраженную зеркалом внушительную фигуру, тут же сымпровизировал двустишие:

Среди актерских образин Скорей я грузен, чем грузин..

Да, пора было уходить, несмотря на то, что голос звучал еще прекрасно, а сценическое мастерство заставляло забывать о годах!

Существуют разные взгляды на то, когда певцу надлежит кончать свою карьеру. По-разному решают этот тяжелый вопрос и сами артисты.

Одни» покидают сцену в полном блеске дарования потому, что не в силах вынести возможного в дальнейшем охлаждения к ним публики. У других ранний уход мотивируется повышенной требовательностью к себе. Такой артист, однажды усомнившись в качестве своего исполнения, считает недопустимым продолжать артистическую деятельность. Так поступил, например, любимец москвичей П. А. Хохлов, покинувший Большой театр в расцвете творческих сил.

Собинов при всей огромной требовательности к себе как к художнику держался противоположного мнения. Он считал, что должен своей артистической деятельностью служить примером молодым, начинающим оперным певцам. Эту мысль он точно сформулировал в письме к И. В. Ершову в день тридцатилетия сценической деятельности друга:

«Дорогой товарищ и друг Ваня, — писал Собинов, — вчера я прочел в вечерней «Красной газете» беседу с тобой, в которой ты объясняешь, почему хочешь покинуть оперную сцену.

Позволь сегодня в день твоего тридцатилетнего служения Мариинскому театру высказать и мне свои соображения по этому поводу.

Я думаю, что своим ничем не оправданным уходом не только дашь дурной пример нам, твоим сверстникам, но и произведешь обескураживающее впечатление на поколения, идущие нам на смену.

Карьера наша так хрупка, нашедших правильную дорогу так мало, что молодежи нужны образцы — и уменья сохранить голос, несмотря на долгую работу, и высокого сценического искусства. Эти образцы должны служить стимулом. И не уходить надо со сцены, а держаться на ней возможно дольше по примеру великого Петрова»

Невольно вспомнив это письмо, написанное более восьми лет назад, Леонид Витальевич улыбнулся. Оно подействовало! Иван Васильевич Ершов еще долго продолжал волновать зрителей своим могучим искусством.

Тогда, восемь лет назад, он сам был еще героем. И вот подведен итог тридцатипяти, даже тридцатишестилетней сценической деятельности Пришло время — пусть цветет молодежь! «Мы, старики, свое дело сделали», — весело говорил Собинов. И только очень близкие друзья угадывали нотку сожаления в его голосе.

Вполне естественно чувство грусти у каждого человека, вынужденного расстаться с любимым делом, которому отдал всю жизнь — будь то артист, художник или рабочий. Но Леонид Витальевич гнал от себя грустные мысли. Не в его характере было предаваться унынию. Несмотря на годы и ухудшившееся состояние здоровья, он был все так же жизнерадостен, энергичен, страстно влюблен в жизнь. Как всегда в течение всей жизни, внимательно следил за политикой, горячо радовался успехам социалистического строительства, росту кадров молодых специалистов. Он давно решил, что, когда покинет сцену, займется педагогической деятельностью. Растить артистическую молодежь, передавать ей свой богатый артистический опыт, помогать овладевать вокальным мастерством — в этом Собинов видел теперь свой гражданский долг художника.