Сны Ocimum Basilicum - [76]

Несколько лет, что они с другом не виделись, поубавили на его голове волос, а на теле прибавили жира, но он остался всё тем же улыбчивым и слегка застенчивым – на удивление застенчивым для человека, специализирующегося в основном на эротической фотографии – лопоухим пареньком, каким Нюсики его помнила. Они радостно поцеловались.

– Я вот притаранила шмотья. – Нюсики помахала сумкой. – Реквизит же есть у тебя?

– Конечно!

Ни капли не стесняясь, она переодела трусы прямо при нём, набросила рубашку – несколько верхних пуговиц расстёгнуты – затянула портупею вокруг живота, а чокер – вокруг шеи, влезла в ботфорты. Они стиснули её лодыжки, как испанский сапожок, и не застегнулись до конца, но фотограф убедил Нюсики, что это легко исправить в фоторедакторе.

– Прошу, – жестом он пригласил свою модель на бумагу и зажёг студийный свет. – Это всё в твоём распоряжении!

Нюсики с восторгом обвела взглядом лестницу-стремянку, старинный стул, стоячее зеркало, хлыст, большой чёрный пистолет и непонятно как затесавшегося в компанию плюшевого медведя. Этим вещам предстояло быть изнасилованными.

– Ну что, теперь ты убедился насчёт джаду? – спросил Меджид, наблюдая, как Алтай с перекосившимся лицом кремирует над зажигалкой обе фотографии.

– Эта дура не джаду сделала, а, наверное, что-то вроде приворота.

– И как, ты ощущаешь себя пылко влюблённым? – заржал Меджид. – А я слышал, что если неправильно приворот сделать, то начинается жопа по всем фронтам.

Алтай вспылил.

– Что ты предлагаешь мне сделать?! – заорал он. – Убить её?!

– Убить нет, но прогнать можно, – спокойно ответил Меджид. – К тебе в офис заходить противно стало с тех пор, как она там. Нездоровая атмосфера.

– Я не могу её сейчас прогнать, – сказал Алтай. – От меня и так все сотрудники бегут. А она не бросает меня. Работает за всех.

– Это сейчас. А потом увидишь, какой она тебе выставит счёт, – со знанием дела заявил Меджид.

– Посмотрим, как она это сделает. Ладно, нам не пора ехать?

В дороге Алтай листал новости культуры в телефоне и в какой-то момент издал возмущённый возглас.

– Что там? – не отрывая глаз от дороги, спросил Меджид.

– Ты посмотри, через день после нас! В крепости Джаваншира нашли этот самый легендарный подземный ход!

– Де сян оль![25]

– Сейчас, вот… «В крепости Джаваншира, которая… так-так-так… молодой историк, член Академии наук и так далее… Лачин Агазаде случайно обнаружил секретный туннель, о существовании которого велись споры… Лачин Агазаде заявил, что подземный ход нашла туристка по имени Рейхан – интересно, мне часто встречается это имя в последнее время, – которую привлёк необычный цветок на развалинах – о цветах жены Джаваншира читайте в этом материале… пошла рассмотреть его получше, и земля под её ногой провалилась – тяжёлая, наверное, была туристка – так мы нашли пустоту. Я посветил туда фонариком и увидел нечто вроде ступенек…» Короче, эти двое разрыли вход в туннель и прошли по нему.

– Куда он привёл?

– Никуда, закончился завалом примерно на середине. Если бы этот балласт по кличке Нюсики не заставил меня сидеть на месте и жрать, туннель мог обнаружить я. – И Алтай так и эдак принялся обдумывать эту мысль, пока она не начала огорчать его даже сильнее, чем потеря машины.

Эпизод седьмой проходил сразу в двух недалёких друг от друга локациях: построенном у скалы мавзолее Дири Баба и миниатюрном пещерном городе в селении Сюндю. Мавзолей был местом упокоения святого (по преданию – нетленного) и объектом постоянного паломничества, поэтому не могло быть и речи о том, чтобы устроить игру внутри, тем более что там было тесно – на лестницах двоим не разойтись. Испытания ждали участников в небольших углублениях, выдолбленных в скале. В разные времена в этих укромных кельях останавливались паломники и прятались разбойники. Команды добирались пешком из деревни Адналы близ Шемахи – там их с великой радостью разместили в своих домах местные жители (жизнь в деревне не отличается разнообразием, а им ещё и заплатили).

Оператор Сулейман, следовавший за «Непобедимыми», наконец признался себе, что влюблён в Мари. Они часто болтали, когда команда просто перемещалась с места на место и не происходило ничего интересного, и, можно сказать, подружились. Ему нравилось снимать её, особенно крупным планом. Сейчас Мари стояла на возвышенности, напротив построенного в скале двухэтажного мавзолея – высокая, тонкая, короткие светлые волосы треплет ветер. Кадр получился эпический. «Закончится игра – точно позову её на свидание, – пообещал себе оператор. – Только бы она не победила. А то решит, что это я из-за денег».

Перед началом первого этапа испытаний им дали отдохнуть, накрыли стол в беседке. Одна только Мари изъявила желание осмотреть мавзолей, к которому вела лестница в пять пролётов, слегка осыпавшаяся, но всё ещё надёжная и безопасная. Влюблённый Сулейман, не расставаясь с камерой, но выключив её, последовал за Мари. Поднимаясь, она ни разу не обернулась, но он знал, что его присутствие не осталось незамеченным.

Декоративные решётки каменных окон были частично выломаны – так выразили свой протест против «идолопоклонничества» шииты, прознавшие о святом месте. На этом их религиозный запал иссяк; очевидно, известняк оказался крепче, чем они думали. Мари, не задержавшись, чтобы рассмотреть купольные потолки, изящную резьбу по камню и виды из окон, миновала два этажа и выбралась на крышу. С обратной стороны гробницы Сулейман ожидал увидеть устрашающий скалистый обрыв, но вместо обрыва перед ними расстилалась равнина с фермой и коровами.