Сны Ocimum Basilicum - [56]
В своей странно пахнущей мастерской, где углы украшали мумифицированные пауками насекомые, а под полом сновали мыши и другие художники, юный Расим тоже ждал Ясмин, и ждал он её гораздо нетерпеливее, чем Рейхан. У него даже кости в ногах заныли – давно забытое чувство из детства, когда у себя дома он считал минуты до прихода лучшего друга, а время замедляло ход, и тот всё не приходил. Только теперь было хуже – время остановилось, и даже кружившая по комнате муха зависла в воздухе, словно мини-дрон перед окном спальни, где раздевается соседка. Но вот в дверь постучали, время ожило, а мастерская превратилась в сказочный дворец, потому что вошла королева.
Утром Ясмин так торопилась к своему новому знакомому, что забыла нанести на лицо и тело все зелья Рейхан, чего с ней не случалось никогда. Сложный выбор заставил её проворочаться почти всю ночь на шёлковых простынях: она никак не могла вспомнить, затрагивалась ли в разговоре с Расимом тема её возраста, и если нет, то солгать ли ему или признаться, что она ему в матери годится. «Посмотрю, как у нас с ним пойдёт, на месте разберусь», – сказала себе Ясмин, устав от сомнений, и, отпустив шофёра восвояси, сама повела машину сквозь сводящие с ума городские пробки к тихому пристанищу молодого художника.
Взглянув друг на друга сквозь символическую преграду дверного проёма, оба совершили неловкое движение, словно хотели поцеловаться, но вовремя одумались. Ясмин вступила в мастерскую и отметила, что здесь стало намного чище со вчерашнего дня.
– Я думал, ты уже не придёшь. Разве тебе не надо быть на работе?
– А ты у нас нетерпеливый мальчик? – игриво воскликнула Ясмин, проигнорировав его вопрос.
– Я не мальчик, – улыбнулся Расим.
– Для меня мальчик, – ответила Ясмин с достойным восхищения мужеством. – Мне же…
– Не меньше сорока. Я знаю.
Вид лица Ясмин в этот момент мог обратить неосторожного воина в каменное изваяние.
– Да? А мне никто больше двадцати пяти не даёт.
– И я бы не дал, – Расим улыбнулся ещё шире. – Но вчера ты неосторожно упомянула, что твоему старшему сыну двадцать два.
Рейхан отведала розового шербета и сидела, потерянная, ожидая неизвестно чего и прислушиваясь к шорохам за дверью дома, совсем как человек, выложивший в сеть умный провокационный статус и каждую минуту проверяющий обновления в надежде на комментарии. Она выяснила, что автобус в Исмаиллы отправляется в десять, поэтому у неё оставалось ещё совсем немного времени на страхи и сомнения: «А вдруг он там будет завтра? А вдруг он там был вчера? Или месяц назад? Или никогда, и только хочет там побывать?»
Парфюмерный вкус розового шербета на языке и мысли-тревоги ввели Рейхан в состояние, близкое к трансу, она совсем потеряла связь с реальностью и перепугалась, когда услышала грохот, как во время грозы. Разрушительный характер звука подсказал, что Ханым ханым осчастливила её своим визитом.
– Да чтоб тебя, – прошипела Рейхан, вовремя остановилась и закончила хорошо обдуманной фразой, – невестка не любила.
Отчего-то жар залил её конечности – верный признак гнева, охватывавшего Рейхан редко, но всегда со впечатляющим результатом. Чуть не опрокинув стул и всполошив кота, она подскочила к двери и распахнула её перед Ханым.
– Вам обязательно мне каждый раз дверь ломать?! – рявкнула Рейхан прежде, чем её гостья успела поздороваться. Ханым заметно обиделась.
– А вдруг ты не слышишь?
– А вдруг меня дома нет? Вы бы так и колотили? – продолжала наседать Рейхан, которую глупые возражения только ещё больше выводили из себя.
– Ты почему такая злая? – примирительно спросила Ханым, поражаясь своей реакции: в духе почтенной женщины было бы поставить на место дерзкую девчонку, а не оправдываться перед ней и пытаться усмирить её раздражение. Но почему-то вид Рейхан не вызвал в ней желания пререкаться и воспитывать. – Можно я войду?
– Я уже собиралась уходить. Так что ненадолго, – сухо сказала Рейхан.
– Так я, собственно, пришла пожаловаться, – заявила Ханым, уперев руки в бока, словно такая поза помогала ей вернуть утраченный авторитет. – Твоё средство сразу подействовало. Заурчик вчера с девушкой познакомился. Куда он качаться ходит, там. Сегодня на свидание идёт с ней.
– И на что вы жалуетесь?
– Она мне не нравится.
– Вы её даже не видели.
– У неё фотографии в «Инстаграме» нескромные.
Рейхан попыталась взглядом выразить всё, что думала по этому поводу, но Ханым была не из понятливых. Тогда Рейхан сказала:
– На её месте я бы тоже не стремилась связать жизнь с вашим сыном.
– Почему это?
– Алкоголизм – болезнь наследственная, и это не шутка. А вдруг их дети в вас пойдут?
Ханым раскрыла рот, но от возмущения мысли её не поспевали за артикуляцией. Наконец она выдавила:
– Ну, Рейхан. Я знала, что ты стерва, но чтобы ты мне такое сказала!
Если уж жечь мосты, так жечь, подумала Рейхан и ответила:
– А ещё я знаю, что вы на работе мои препараты продаёте в несколько раз дороже. Не очень красиво с вашей стороны.
– Да я у тебя в жизни больше ничего не куплю, – задыхаясь, пообещала Ханым и бросилась к выходу. – Чтоб я к тебе ещё раз пришла! Хаясызка![21]
– Не споткнитесь там, – напутствовала её Рейхан и с удовлетворением услышала характерный звук рухнувшего на колени тела, а затем ругань и проклятья в свой адрес. – Нда, люди ужасно неблагодарные, – пожаловалась Рейхан коту. – Крепкой будет любовь её сына и той девушки. Она ещё придёт.
У каждой катастрофы бывают предвестники, будь то странное поведение птиц и зверей, или внезапный отлив, или небо, приобретшее не свойственный ему цвет. Но лишь тот, кто живет в ожидании катастрофы, способен разглядеть эти знаки. Бану смогла. Ведь именно ее любовь стала отправной точкой приближающегося конца света. Все началось в конце июля. Увлеченная рассказом подруги о невероятных вечеринках Бану записывается в школу сальсы и… влюбляется в своего Учителя. Каждое его движение – лишний удар сердца, каждое его слово дрожью отзывается внутри.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Гилад Ацмон, саксофонист и автор пламенных политических статей, радикальный современный философ и писатель, родился и вырос в Израиле, живет и работает в Лондоне. Себя называет палестинцем, говорящим на иврите. Любимое занятие — разоблачать мифы современности. В настоящем романе-гротеске речь идет о якобы неуязвимой израильской разведке и неизбывном желании израильтян чувствовать себя преследуемыми жертвами. Ацмон делает с мифом о Мосаде то, что Пелевин сделал с советской космонавтикой в повести «Омон Ра», а карикатуры на деятелей израильской истории — от Давида Бен Гуриона до Ариэля Шарона — могут составить достойную конкуренцию графу Хрущеву и Сталину из «Голубого сала» Владимира Сорокина.
Коллекции бывают разные. Собирают старинные монеты, картины импрессионистов, пробки от шампанского, яйца Фаберже. Гектор, герой прелестного остроумного романа Давида Фонкиноса, молодого французского писателя, стремительно набирающего популярность, болен хроническим коллекционитом. Он собирал марки, картинки с изображением кораблей, запонки, термометры, заячьи ланки, этикетки от сыров, хорватские поговорки. Чтобы остановить распространение инфекции, он даже пытался покончить жизнь самоубийством. И когда Гектор уже решил, что наконец излечился, то обнаружил, что вновь коллекционирует и предмет означенной коллекции – его юная жена.
«Да или нет?» — всего три слова стояло в записке, привязанной к ноге упавшего на балкон почтового голубя, но цепочка событий, потянувшаяся за этим эпизодом, развернулась в обжигающую историю любви, пронесенной через два поколения. «Голубь и Мальчик» — новая встреча русских читателей с творчеством замечательного израильского писателя Меира Шалева, уже знакомого им по романам «В доме своем в пустыне…», «Русский роман», «Эсав».
Маленький комментарий. Около года назад одна из учениц Лейкина — Маша Ордынская, писавшая доселе исключительно в рифму, побывала в Москве на фестивале малой прозы (в качестве зрителя). Очевидец (С.Криницын) рассказывает, что из зала она вышла с несколько странным выражением лица и с фразой: «Я что ли так не могу?..» А через пару дней принесла в подоле рассказик. Этот самый.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.