Сны Ocimum Basilicum - [52]
Дома Нюсики сразу приступила к делу. Фотография Алтая, та, что стояла в рамке на трюмо среди скопления декоративной косметики и вдохновляла Нюсики рисовать иногда на глазах стрелки до ушей, была выдернута из-под стекла и использована для дела. Сверяясь с картинкой из интернета, Нюсики выводила на обратной стороне фотографии руны, названий и смысла которых не знала, но ведь ей были нужны не знания, а результат! Следующий шаг немного пугал: рунам требовалась кровь. Нюсики взяла в правую руку канцелярский нож, вытянула левую кисть и театрально замахнулась…
Прошло несколько минут.
Ещё несколько раз Нюсики била лезвием туда, где должен был находиться её палец, но в последнее мгновение убирала его. Ей не хватало смелости. Она никогда не причиняла сама себе физическую боль и не собиралась начинать. Правая рука Нюсики ходила ходуном, по загривку катился холодный пот; магический акт застопорился. «Может, дождаться месяков, тогда крови будет целый фонтан», – тоскливо подумала Нюсики. Руны выжидающе смотрели на неё. Она поняла, что не может тянуть две недели. Порезать себя тоже никак не удавалось. Тогда Нюсики решила прибегнуть к хитрости. У её соседки тёти Тани жил очень злой амбалистый кот.
– Тётя Таня, можно мне потрогать вашего кота? – попросила Нюсики, топчась на усыпанной окурками лестничной площадке.
– Он ж те руки пооткусает. Мне вон вчера чуть глаз не вытащил.
– А мне надо, чтобы пооткусал.
Тётя Таня поглядела на Нюсики с недоверием, но пропустила её в квартиру. Там поджидал жертву монстр с незатейливым именем Мурзик.
– Мурзик, Мурзик, – дрожащим голосом позвала Нюсики. С тёмного кресла донёсся предупредительный вой, блеснули двумя зеркальцами зелёные, как у ревности, глаза. Нюсики зажмурилась и протянула к ним руку.
Мурзик выполнил свою работу быстро и качественно, точь-в-точь медсестра, забирающая кровь для анализа. Правда, один из его когтей немного задел вену, но не вспорол её, и на том спасибо. Проскочив мимо озадаченной тёти Тани, Нюсики забежала домой и перемазала фотографию Алтая выступившей из глубоких царапин кровью.
Старое городское кладбище заволокло туманом. Нюсики пробиралась среди могил и искала ту единственную, которая могла ей помочь. Из рассказов Алтая – были времена, когда он ещё рассказывал ей о своей жизни – Нюсики знала, что в его семье традиционно чередовались два мужских имени, передававшихся от деда к внуку. Фамильный их участок находился где-то здесь, точнее Нюсики не смогла бы сказать, но надеялась, что удача улыбнётся ей хоть раз в жизни.
Проходя русскую часть кладбища, Нюсики вдруг наткнулась на могилу со своим именем – совпадало даже отчество. Невольно она остановилась и вчиталась в надпись. Даты на могиле поведали, что неведомая Анастасия скончалась, немного не дожив до тридцати лет, и произошло это аккурат в год рождения Нюсики, которую немедленно охватил лёгкий ужас. Вот бы знать, что с той девицей, полной тёзкой и ровесницей, случилось. С тяжёлым сердцем Нюсики пошла дальше. Тяжести у сердца добавляли две завёрнутые в тряпицу фотографии – Алтая и её собственная, а ещё она несла увесистый пакет с «откупом».
Если бы Нюсики имела немного больше тяги к познанию, она бы выяснила, что откупы оставляют нечистой силе, что собственный дед Алтая не станет помогать незнакомой женщине делать приворот на своего внука, что магия рун и кладбищенская магия живут в разных вселенных и многое другое, но она считала, что чем больше всего намешает в своё заклинание, тем результативнее оно будет. Так же она поступала и с лекарствами.
Раньше Нюсики никогда не гуляла по кладбищу, и его размеры повергли её в отчаяние. Даже если искать участок только в азербайджанской части – можно бродить целую неделю. Правда, существовали ещё местные жители, то есть действительно живые люди, знающие кладбище как свои пять пальцев. Нюсики не спешила прибегнуть к их помощи лишь потому, что не знала азербайджанского языка. Сделать заказ в ресторане или купить сигареты в киоске она ещё могла, но объяснить кому-то, что хочет найти могилу – разве что жестами. Интересно, что это могут быть за жесты?
– Ханым, вы что-то ищете? – спросили по-азербайджански у Нюсики за спиной, и она чуть не выронила пакет, но вопрос поняла и обернулась. Перед ней стоял довольно-таки отталкивающего вида старикашка. Нюсики интенсивно закивала, повторяя фамилию Алтая. Потом, сообразив, показала его фотографию. Старикашка просиял.
– А, знаю, часто сюда ходит. Идём.
К большой радости Нюсики, семейный участок Алтая был недалеко, потому что её проводник ни на секунду не затыкался, а ей приходилось делать вид, будто она всё понимает, и кивать, кивать. Наконец он отстал, и Нюсики осталась наедине с предками своего любимого.
«Вот я и познакомилась с твоей семьёй», – подумала Нюсики и со странным чувством начала прохаживаться вдоль могил.
Когда стемнело, Алтай прокрался по тупику к последней двери, которая вела во двор Гюльсум. Словно настоящий авантюрист-кладоискатель, он нёс на плече кирку и лопату – во дворе у Гюльсум доживал последние дни старый вздувшийся асфальт, и поднимать шум перфоратором было бы бессмысленно. Вот только фонаря с собой он не взял – на небе висела упитанная луна, и её света как раз хватило бы разглядеть сокровища, если они там были.
У каждой катастрофы бывают предвестники, будь то странное поведение птиц и зверей, или внезапный отлив, или небо, приобретшее не свойственный ему цвет. Но лишь тот, кто живет в ожидании катастрофы, способен разглядеть эти знаки. Бану смогла. Ведь именно ее любовь стала отправной точкой приближающегося конца света. Все началось в конце июля. Увлеченная рассказом подруги о невероятных вечеринках Бану записывается в школу сальсы и… влюбляется в своего Учителя. Каждое его движение – лишний удар сердца, каждое его слово дрожью отзывается внутри.
Нить, соединяющая прошлое и будущее, жизнь и смерть, настоящее и вымышленное истончилась. Неожиданно стали выдавать свое присутствие призраки, до этого прятавшиеся по углам, обретали лица сущности, позволил увидеть себя крысиный король. Доступно ли подобное живым? Наш герой задумался об этом слишком поздно. Тьма призвала его к себе, и он не смел отказать ей. Мрачная и затягивающая история Ширин Шафиевой, лауреата «Русской премии», автора романа «Сальса, Веретено и ноль по Гринвичу».Говорят, что того, кто уснет под инжиром, утащат черти.
Прямо в центре небольшого города растет бесконечный Лес, на который никто не обращает внимания. В Лесу живет загадочная принцесса, которая не умеет читать и считать, но зато умеет быстро бегать, запасать грибы на зиму и останавливать время. Глубоко на дне Океана покоятся гигантские дома из стекла, но знает о них только один одаренный мальчик, навечно запертый в своей комнате честолюбивой матерью. В городском управлении коридоры длиннее любой улицы, и по ним идут занятые люди в костюмах, несущие с собой бессмысленные законы.
Проснувшись рано утром Том Андерс осознал, что его жизнь – это всего-лишь иллюзия. Вокруг пустые, незнакомые лица, а грань между сном и реальностью окончательно размыта. Он пытается вспомнить самого себя, старается найти дорогу домой, но все сильнее проваливается в пучину безысходности и абсурда.
Творится мир, что-то двигается. «Тельце» – это мистический бытовой гиперреализм, возможность взглянуть на свою жизнь через извращенный болью и любопытством взгляд. Но разве не прекрасно было бы иногда увидеть молодых, сильных, да пусть даже и больных людей, которые сами берут судьбу в свои руки – и пусть дальше выйдет так, как они сделают. Содержит нецензурную брань.
Первая часть из серии "Упадальщики". Большое сюрреалистическое приключение главной героини подано в гротескной форме, однако не лишено подлинного драматизма. История начинается с трагического периода, когда Ромуальде пришлось распрощаться с собственными иллюзиями. В это же время она потеряла единственного дорогого ей человека. «За каждым чудом может скрываться чья-то любовь», – говорил её отец. Познавшей чудо Ромуальде предстояло найти любовь. Содержит нецензурную брань.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…
Автобиографическую эпопею мастера нон-фикшн Александра Гениса (“Обратный адрес”, “Камасутра книжника”, “Картинки с выставки”, “Гость”) продолжает том кулинарной прозы. Один из основателей этого жанра пишет о еде с той же страстью, юмором и любовью, что о странах, книгах и людях. “Конечно, русское застолье предпочитает то, что льется, но не ограничивается им. Невиданный репертуар закусок и неслыханный запас супов делает кухню России не беднее ее словесности. Беда в том, что обе плохо переводятся. Чаще всего у иностранцев получается «Княгиня Гришка» – так Ильф и Петров прозвали голливудские фильмы из русской истории” (Александр Генис).