Сны о России - [17]

— Пожалуй, — ответил Кодаю.

У него не было причин отвергнуть проект Невидимова. Выстроить своими силами корабль — лучшего не придумаешь! Но по плечу ли им такое дело?

— Сколько ваших людей вы рассчитываете разместить на этом корабле? — спросил Кодаю.

— Двадцать пять, — ответил Невидимое.

Именно столько человек насчитывала группа Невидимова. Двадцать четыре русских, которые пристали к острову с потерпевшего крушение корабля, должны были, по словам Невидимова, заменить их и провести на Амчитке несколько лет. Итак, предстояло построить судно, способное взять на борт тридцать четыре человека, включая девятерых японцев, а также продовольствие и шкуры, которые Невидимое скупил за эти годы у островитян. По самым скромным подсчетам, нужен был корабль водоизмещением 700–800 коку.[13]

— Сколько у вас людей, знакомых с плотницким делом? — спросил Кодаю.

— Судовых плотников нет, но понемногу плотничать умеют все, — ответил Невидимое.

Сейчас трудно сказать, в какой степени русские владеют плотницким мастерством, но по сравнению с японцами они обладают недюжинной силой, и, если эту силу умело направить, безусловно, будет толк, подумал Кодаю. Среди японцев также не было ни одного плотника, но Кодаю был уверен: стоит им только показать, что и как надо делать, — и, будьте спокойны, всё сумеют изготовить в лучшем виде. Мысленно прикинув все возможности, Кодаю решил, что совместная постройка судна не такое уж безнадежное дело.

Большинство русских и японцев с недоверием восприняли идею постройки корабля, который бы доставил их к берегам Камчатки. Но некоторых этот план увлек, их примеру последовали остальные.

Русские принялись снимать с затонувшего корабля все, что еще можно было спасти. Японцы, стоя по пояс в воде, вытаскивали из наполовину сгнившей обшивки «Синсё-мару» старые гвозди. Потом все занялись сбором плавника для обшивки — деревьев на острове не было. Вскоре по обе стороны пристани выросли горы выловленных из воды или выброшенных океаном на берег бревен. Правда, не все они годились в дело.

В начале сентября сбор строительных материалов был в основном закончен. Строительными работами руководили трое русских, Коити и Кюэмон. Каждый вечер собиралась эта пятерка и обсуждала в деталях конструкцию будущего судна. Двое русских умели делать чертежи, Коити же и Кюэмон были в этом деле полными профанами. Но прошло немного времени, и они не только научились читать чертежи, но и сами чертили продольные и поперечные разрезы будущего судна. Кодаю поручил им эту работу, потому что Коити и Кюэмон дольше других японцев плавали на рыбачьих судах — у них был опыт. К тому же они чрезвычайно легко усваивали новое.

В октябре начались бураны, и работы перенесли внутрь двух вновь отстроенных помещений, где распиливали и обтесывали плавник. Места для всех не хватало, и многие выполняли всякую мелкую работу прямо там, где спали. Приходилось конопатить бесчисленные дыры в плавнике, это требовало времени и рабочих рук. Невидимое и Кодаю выполняли роль десятников, следили за ходом работ, давали советы, разрешали возникавшие то и дело споры.

Эта зима прошла для японцев быстрее и безболезненнее, чем предыдущие, поскольку они были заняты делом. К концу зимы, лишь только прекратились бураны, работы снова перенесли под открытое небо. Все еще стояли холода. Японцев теперь трудно было отличить от русских — так все были укутаны. Выдавал только рост. Казалось, будто среди многочисленных взрослых медведей копошатся девять медвежат.

В тот день, когда каркас корабля был закончен, Невидимов приказал выдать русским и японцам водки. Пили стоя, прямо на месте работ. Кодаю чокался с подходившими к нему русскими, как будто был приучен к этому с самого детства.

Невидимов поздравил всех и сказал, что через два месяца корабль будет готов. Кодаю, подняв свою деревянную кружку, медленно произнес по-русски:

— Этот корабль, построенный руками русских и японцев, можно сказать, дитя Японии и России, будет прочнее любого судна, построенного до сих пор.

На глазах у Кюэмона выступили слезы. Стоило ему выпить лишнего, как он тут же начинал плакать. Об этой слабости Кюэмона знали все и не обращали на него внимания. Но на этот раз церемония, по-видимому, проняла всех японцев.

— Я плачу от радости — корабль будет построен! И еще потому, что наш кормчий Кодаю не ударил лицом в грязь перед иноземцами, — оправдывался, утирая слезы, Кюэмон.

Кодаю и в самом деле держался с большим достоинством. Конечно, возглавлял строительство Невидимое, но сложилось так, что во взаимоотношениях с подчиненными Невидимова Кодаю ставил себя на ступеньку выше их. Причем ему не надо было прилагать особые усилия, все получалось само собой.

Островитяне, в том числе женщины и дети, с любопытством наблюдали, как русские и японцы пили огненную жидкость. Разделить свою радость Невидимов пригласил и тех русских, которые прибыли ему на смену. Правда, они и палец о палец не ударили, чтобы помочь Невидимову и его людям в работе. Однако в выпивке приняли участие с удовольствием, а потом от души пели и плясали. Только они и веселились в тот день.