В комнате воцарилась напряженная тишина, которую пронизывали вспышки кипевшей в них обоих неутоленной страсти.
Габриэль задержался взглядом на губах Фрэнки, а потом снова посмотрел ей в глаза. Он еще раз легонько сжал ее руки, а потом отпустил, и его лицо снова стало непроницаемым.
— Мне лучше вернуться к готовке. А ты можешь взять свое вино и идти на террасу. Я включил наружные обогреватели. Я присоединюсь к тебе чуточку позже.
Его деловой тон резанул ее по ушам, ведь всего секунду назад, в чем она ничуть не сомневалась, он собирался поцеловать ее. Но еще хуже было то, что Фрэнки жаждала этого поцелуя.
— Тебе разве не нужна помощь? Я могла бы порезать грибы и…
— Лучше не мешай мне, — улыбнулся Габриэль, чтобы смягчить резкость своих слов. — Если я буду отвлекаться, у меня ничего не получится.
Фрэнки побрела на террасу, над которой, подобно яичному желтку, поднималась луна, отражаясь в воде мерцающей золотистой дорожкой. На другом берегу реки виднелись смутные очертания гор насыщенного цвета индиго.
Сколько поколений ее семьи любовалось этим потрясающим видом? Может, здесь сидела и ее мама и мечтала о своем будущем, о детях?
Фрэнки не могла не испытывать чувство благодарности по отношению к Габриэлю за то, что спас дом ее семьи. И ее саму от публичного унижения.
Но в то же время она переживала, что, став его женой на год, она окажется на территории, далекой от безопасности.
Слишком далекой.
Габриэль закрыл духовку и вышел на террасу.
Фрэнки сидела в одном из кресел, глядя на нависшую над озером луну. Сегодня она была одета в облегающие темно‑синие джинсы и зеленый свитер, который подчеркивал соблазнительную округлость ее груди. Ее кудрявые темно‑каштановые волосы были собраны в пучок, открывая взгляду ее изящную шею. Она была похожа на лунную богиню и в то же время на самую обычную соседскую девчонку, и Габриэлю пришлось собрать всю свою волю в кулак, чтобы держаться от нее на почтительном расстоянии.
Он уже чуть не потерял самообладание. Ее пухлые губы сводили его с ума, и ему стоило немалых усилий, чтобы не наброситься на нее с поцелуями. Габриэля всегда интриговала холодная отстраненность Фрэнки. Но он знал, что под маской Снежной королевы прячется очень страстная женщина. Может, она предпочитала держать свои чувства при себе, потому что в прошлом ей причинили боль. Возможно, ей разбил сердце ее бывший парень.
Отец Фрэнки не рассказывал о ее личной жизни, а Габриэль особо и не расспрашивал. Когда речь заходила о ней, он всегда реагировал с напускным безразличием. Ему не хотелось, чтобы Марко Манчини начал забивать себе голову глупыми идеями о том, что его единственная дочь может связать с ним свою судьбу.
Габриэль не принадлежал к тому типу мужчин, которые в свое время остепеняются и обзаводятся семьей. Он видел слишком много сердечной боли в отношениях между мужем и женой, чтобы захотеть того же самого для себя. Ему хватало ответственности, которую он нес за свою младшую сестру.
— Здесь красиво. — Фрэнки, должно быть, почувствовала его присутствие. — Я уже почти забыла, насколько красиво…
Габриэль сел рядом и вытянул ноги перед собой.
— Наверное, последние пару месяцев, когда ты ухаживала за отцом, у тебя не было времени любоваться здешними красотами.
— Нет… — вздохнула она. — Хотя мне, конечно же, помогали. К нам приходила медсестра, которая назначала лекарства и помогала мне мыть отца. — Фрэнки снова взглянула на Габриэля и еще больше помрачнела. — Почему ты навестил его всего один раз за все это время? И ты специально приезжал, когда меня не было на месте?
Габриэль заглянул к Марко всего на пару минут, потому что беспокоился о Карли, которая в то время оставалась на его вилле в Милане. Его сестра находилась в весьма подавленном состоянии, и он боялся надолго покидать ее. В настоящее время он понятия не имел, куда она подалась после еще одной неудачной попытки пройти курс лечения пищевого расстройства в частной и очень дорогой клинике, которую он подыскал для нее в Южной Америке. Карли появлялась в его жизни, когда ей было удобно, а потом исчезала, практически не заботясь о том, что заставляет брата сходить с ума от тревоги.
Габриэль не смог приехать на похороны Марко Манчини, потому что Карли приняла слишком большую дозу прописанных ей лекарств. Его потрясла попытка сестры свести счеты с жизнью, потому что он никогда не видел ее настолько отчаявшейся. Несколько дней он не отходил от ее больничной кровати, переживая острое чувство провала. Габриэль нашел для нее самого лучшего психиатра, но Карли не явилась на прием. Она могла неделями пропадать неизвестно где, а потом сваливалась как снег на голову, и ему приходилось вытаскивать ее из того состояния, в котором она находилась.
Это была череда непрекращающихся кошмаров.
— Я подумал, что не стоит отбирать у тебя время с отцом, которого и так оставалось очень мало.
— Но вы ведь были близки с ним, разве нет?
— И да и нет, — пожал плечами Габриэль. — Я всегда испытывал признательность за то, что он помог мне в начале моей карьеры и за то, что в прошлом году выдвинул мою кандидатуру в совет директоров. Мы встречались с ним время от времени на различных деловых встречах и заседаниях. Но большей частью мы говорили о делах, а не о личной жизни. Если бы Марко считал меня своим близким другом, разве он не рассказал бы мне о твоем брате‑близнеце?
