Снежный поход - [14]

Кое-кто из трактористов знал Ершова раньше, несколько лет тому назад. Теперешнее поведение Ершова их поражало.

— Притворяется парень, — говорили они, — не может такого быть…

Эти люди рассказывали о таких диких проделках Ершова, так много говорили о его отчаянной, бесшабашной храбрости, что все только диву давались — не верили.

Однако Ершов и в самом деле вел себя примерно, дисциплинированно. И Козлов высоко ценил его. Абрамов тоже был им доволен. Узнав о прошлых проделках Ершова, Абрамов вызвал его к себе и спросил: правду ли говорят о нем люди?

Ершов немного подумал, потом коротко и спокойно ответил:

— Правду.

Абрамов испытующе взглянул на него.

— Судя по твоему сегодняшнему поведению, это трудно представить…

Ершов нехотя улыбнулся.

— И не нужно представлять, — сказал он.

— А ты не дашь повода к этому?

— Нет, не дам, — твердо ответил Ершов и добавил: — Бывало, но больше не будет.

Абрамов внимательно посмотрел в глаза Ершову.

— А откуда такая уверенность? — спросил он.

— А вот оттуда, что я себе зарок дал — настоящим человеком стать. На летчика учиться пойду. Поход этот мне проба: выдержу — пойду в летчики, не выдержу… — Ершов помолчал… — сам себе наказание придумаю…

Тракторист говорил спокойно, не меняя тона, как о самом обычном деле, и видно было, что слов своих он на ветер не бросает. И то, что задумал, — сделает.

— Не знаю, конечно, о каком наказании ты говоришь, но это уже лазейка, по-моему, — ответил Абрамов. — Настоящий человек добивается своей цели во что бы то ни стало, без всяких оговорок. Вот ты подумай об этом…

После этого разговора Абрамов, зная крайне резкий, раздражительный, горячий характер Самарина, назначил ему в напарники Ершова.

— Ничего, тут коса на камень найдет, — возразил он Козлову, считавшему, что таких двух горячих по натуре людей нельзя сажать на один трактор.

Теперь вконец расстроенный Самарин искал повода для ссоры. Хотелось хоть на сменщике сорвать накопившееся зло. На спокойный вопрос Ершова: «Чего тебе?» — он выругался и сплюнул.

— Расселся, как кукла… «Чего тебе!» — передразнил он сменщика.

В желтоватых, еще более округлившихся глазах Ершова на миг вспыхнули искры гнева, но сразу исчезли.

— Ты чего лаешься? — почти спокойно возразил Ершов. — Может, устал, смена требуется? Так вставай, я поведу машину.

Тон Ершова был спокойный, но в словах чувствовалась насмешка. Его, Самарина, жалели. О нем думали, что он устал. Ему предлагали смену. Да он вообще не нуждается в Ершове. Не нужно ему сменщиков — сам справится. Самарин снова выругался и на минуту смолк. Трактор вдруг перестал буксовать и двинулся дальше. Самарин выждал минутку, словно боясь остановить машину, потом осторожно повернулся к Ершову и предложил ему убираться ко всем чертям. Сменщик сидел, укрывшись дохою, и будто спал. Потом он нехотя ответил:

— Давай веди лучше трактор, плетешься в хвосте колонны. С трактора меня прогонять — не дорос еще. И вообще — хватит, знаешь…

К трактору подошел Складчиков.

— Как моторчик? Перебоев не слышно?

— Не слышно, — буркнул Самарин.

Он так увлекся нападениями на Ершова, что даже перестал следить за трактором. Складчиков, как обычно, весело улыбался. Его, казалось, мало волновало, что колонна топчется на месте. Прислушавшись к работе мотора, Складчиков ласково протянул:

— Культурненько, а?

У него все выходило как-то ласково, вежливо и несколько таинственно.

Трактор (в который уж раз!) перестал идти, гусеницы снова забили, скользя по твердому снегу, Самарин начал бешено работать рычагами, безуспешно стараясь пустить машину вперед. Мимо, на большой скорости промчалась управляемая Белоусовым грузовая машина. Самарин с завистью посмотрел ей вслед и бросил:

— Вот это да! Пять лет жизни отдал бы, чтобы так ехать… Ух, ты… — свирепо зарычал он снова, бросая трактор вперед.

Стяжки звякнули, бешено взвыл, напрягаясь, мотор. Сани как будто слегка сдвинулись, но вот опять пошли вхолостую хлестать гусеницы. Полетели перемешанные со снежной пылью комья обледенелого наста, посыпались искры: гусеницы пробили снег, и сейчас железо кромсало камень мощеной дороги, вырывало его из гнезд.

— Погоди, погоди! Так, брат, нельзя, — остановил Самарина Складчиков. — Обещание-то наше помнишь, какое мы в Невере давали?

— Это какое такое обещание? — угрюмо процедил Самарин, действительно не помнивший, о чем идет речь.

— Дороги не портить, дорогой товарищ! Ты ведь, друг, и впрямь дорогим можешь оказаться. Разобьешь автомагистраль — застопоришь переброску грузов. Это, брат, весьма дорогое удовольствие получится. Ну-ка, дай я немножко попробую.

Самарин хотел, чтобы встал Ершов, но тот сидел недвижимо, как вмерзшая глыба, и рассерженному трактористу пришлось самому спрыгнуть с трактора.

Складчиков немного подрегулировал газ, поиграл, перебирая то одним, то вторым рычагом, затем круто развернул трактор вправо и не спеша, без рывка послал его вперед. Сани скрипнули, но не сдвинулись с места.

— Слышишь, скрипят? — многозначительно протянул Складчиков, обращаясь к Ершову. — «Пожалуйста, мы готовы двинуться, — говорят сани. — Только подсобите нам маленько. Покачайте нас, конечно, пошатайте…» Ну, что ж, раз просят, надо уважить, — продолжал приговаривать Складчиков. — Кто за, кто против, воздержавшихся нет?