Снежный поход - [10]

Терентьев гневно повернулся на крик и смерил Вобликова уничтожающим взглядом.

— Ты, Вобла — пеньковый бог, помолчи! — вспылил он.

Во время учебного тренировочного пробега Вобликов, пытаясь объехать стоявшую на дороге машину, наскочил на пень и только после больших мытарств снял с него свой трактор. Вот этот злополучный пенек и припомнил теперь Терентьев. Кто-то засмеялся, ощутимо спало напряжение, стало легче дышать.

— Так вот я, товарищи, да и не один я… Сейчас нужно всю, какая ни есть, правду говорить… вон и Павел, и Степан, да и Петр Самарин…

— Меня не тронь! — рявкнул Самарин.

— Ладно, извиняюсь, — отмахнулся Терентьев, — так вот, думали мы: хорошо бы домой податься. Однако теперь — я за себя, конечно, скажу… вот заявляю перед всем честным народом: не уеду домой. Я ведь себя всю жизнь, если сейчас экспедицию брошу, распоследним человеком считать буду. Как это так получается? Мир идет, а я в кусты? Не из того теста лепленный, что ли?

— А никто и не хотел возвращаться, — недовольно протянул Лапшин, но по его сконфуженному лицу было видно, что это неправда.

— Ну, ладно, не хотел — не надо, — согласился Терентьев, молча постоял немного, потом махнул рукой и сказал: — Все!

— Я вам, товарищ начальник экспедиции, вот что скажу, — словно подброшенный пружиною, вскочил тракторист Самарин, — а вы хотите слушайте, хотите нет: у меня натура горячая. На всякие такие разговоры плевать надо. И потом — разное говорят. Кто верит, что дойдем, а кто не верит. Ну, только совсем не в разговорах дело. Тут в другом корень. Я, например, похода не боюсь, и вообще ничего не боюсь — мне хоть чорта дай, я с ним в козла играть сяду. Но только не тяните, просим мы вас! Терпежу нет на месте торчать. Хватит! Ежели дело срочное да нужное, да люди в бедствии — так чего стоять? Хватит расчетами заниматься… Ехать надо!

Козлов почувствовал, что краснеет. Самарин не называл его фамилии, но большинству было понятно, на кого намекает тракторист.

А Самарин, словно желая предупредить возражение, яростно бросил:

— Поговорку: семь раз отмерь, один отрежь — это мы слыхали. Поговорка верная — ничего не скажешь, но однако докудова же мерить и сколько раз уже отмерено? Может, уже со счета сбились?

Самарин сел.

— Кто еще будет говорить? — спросил Абрамов.

Все некоторое время молчали, затем почти одновременно несколько человек крикнуло:

— Чего долго разговаривать, все сказано. Ответа пока не слышим…

Абрамов поднялся:

— На все ваши вопросы я отвечу. Но сначала ответьте на основной вопрос, по которому созвано наше собрание: кто из вас в силу каких-либо соображений — сейчас безразлично каких — считает нужным оставить экспедицию и вернуться домой?

— Никто! Нету таких! — зашумели голоса.

— Вопрос очень серьезный, — продолжал Абрамов. — Я прошу каждого подняться и ясно сказать: «остаюсь» или «ухожу». А потом я отвечу на вопросы. Пожалуйста, Василий Сергеевич, вы крайний слева, высказывайтесь!

— Остаюсь! — поднялся и ответил Козлов.

— Остаемся, — ответили Складчиков и Дудко.

Один за другим поднимались сидевшие в комнате, и в торжественной тишине каждый, словно клятву, произносил только одно слово: — «Остаюсь!»

Дружеская улыбка снова осветила лицо Абрамова.

— Ну вот, это дело! — обводя всех прояснившимся взглядом, сказал он. — А то я, откровенно говоря, немного усомнился в некоторых из вас. А если сомневаешься в людях, как можно с ними работать, — тем более браться за такое ответственное дело, — правда, товарищи?

— Правда! Конечно, само собой! — поддержали его трактористы.

— Теперь — что касается выхода в путь. Товарищи, дело наше срочное, и все это знают. Но если мы выйдем в путь, не рассчитав все до самых мелочей, то можем застрять в середине пути. И тогда что получится? И правительственное задание сорвем, и людям не поможем в беде, и себя опозорим. Задача наша сложная, товарищи, и почетная. Мы первые прокладываем тракторный путь в Якутии. Все вопросы надо решать самим. Вот мы и решаем их общими усилиями. Вспомните хотя бы, как было с санями? Ведь это какая помеха была бы в пути! А смазка? Разве легко было подобрать такую смазку, которая не слишком сильно застывает на морозе? А вот инженер Козлов это сделал. А испытание машин, а снаряжение экспедиции, а грузы? Да ведь и сами вы, я думаю, чувствуете, что за это время и машины лучше узнали и технику вождения усовершенствовали. Так в чем же дело, товарищи? Мы ведь не дети: скучно — хочу ехать, вынь да положь. Сердце у всех у нас болит за это дело, но легкомыслия тут допускать нельзя. Все, что мы сделали, было необходимо. Вот на днях соберем техническое совещание, решим окончательно некоторые важнейшие технические вопросы — и в путь. Дорога будет дальняя и трудная. Готовьтесь к ней, товарищи!

ГЛАВА ПЯТАЯ

Через день в той же комнате Абрамова происходило одно из последних технических совещаний. В качестве консультанта был приглашен и вернувшийся из командировки Ивлиев. Толстый, краснощекий, самоуверенный, он сидел, развалясь на единственном в комнате стуле, покровительственно и добродушно вставляя свои замечания в разговор приглашенных на совещание людей.