Снежный ком - [25]

— В открытую, значит, пошли? — спросил Калев духов, теперь уже вслух. Все это, однако, не устрашило его, а показалось, скорее, потехой, какой-то зловещей шуткой.

Он повернулся и едва не ступил в пустоту: прямо у остатков стены зиял канализационный колодец… Калев зажег спичку и глянул в дыру. В глубине тускло рябило водяное око — на миг оно словно бы дрогнуло, насмешливо покосилось и снова потухло.

Эти колодцы и трубы вроде бы аж с XIV века — вода казалась такой же древней, безжизненной, дышащей на ладан. А сколько вообще лет воде?

Старый город, дряхлые привидения древнего города. Холодные карлики — это, кажется, термин из астрономии, но если б здесь водились привидения, то не вампиры душных городов юга — жестокие, похотливые, с привкусом крови во рту, — а именно холодные карлики. И если бы через дорогу шел рыцарь без головы, то он припадал бы на одну ногу, а под мышкой у него кожаным скрипом скрипел бы костыль. Здешние привидения не стали бы коршунами набрасываться на смертного — они бы паясничали, гримасничали, дурачили и сбивали бы с толку, а потом заходились бы булькающим стариковским смехом. И маялись бы старческой немочью.

Теперь Калев заблудился окончательно. Отступая, он дошел до стены, которой прежде не было. На стене темнел какой-то комок, Калев тронул его и тут же отдернул руку: холодный комок оказался мертвым голубем. Орнитоз, подумал Калев и вкупе с Аристотелем готов был поверить, что болезнь эта — порождение отсырелых старых стен. Это их мертвящая осклизлость въедается в голубей, разрыхляет кости и затягивает глаза гнойной пеленой. Так он стоял перед дохлым голубем, не зная, как выбраться из этого лабиринта. Жуткие, околдованные стены. И внезапно в нем шевельнулась мысль — не случайно он попал сюда, есть в этом некий сокрытый смысл.

Малые дети воображают, что наверху, в сияющей голубизне, живет эдакий светлоглазый дедушка с большой белой бородой, он-то и ведает их поступками. А глубоко под землей обитает другой — черный, взлохмаченный, с копытами, который тоже хочет власти над людскими душами. Но если кому-то управлять судьбой Калева, то уж не этим двоим. Его искуситель должен носить имя Горя-Злосчастья или Великого Неудачника и обретаться где-нибудь здесь, где на глазах испаряются кошки, где вдруг возникают и исчезают стены, где, насмешливо скосившись, подмигивает водяное око. Тому, кто дергает ниточку жизни Калева Пилля, жить тут подошло бы больше, чем в любом другом месте.

Калев опустился на выступ стены и погрузился в полудрему. Да, в последние годы у него, Калева Пилля, словно и в самом деле вокруг ноги обмотана невидимая ниточка: в решающий момент Искуситель неожиданно — дерг! — и Калев валится на землю, как лошадь в кино, которой на полном скаку каскадер сделал подсечку. То было раннею весною — проклятая баня, чертов Voldemar Saesck! — видал, что из этой истории вышло! И вдобавок на снимке Вольдемар был в шапке из того самого енота, которого лишилась Ильме. А в ответ Вольдемар сделал Калеву такой подарочек, что хоть в петлю полезай. Вот-вот, кстати, и символическую удавку-галстук преподнес. В приливе внезапного гнева Калев сорвал галстук и швырнул его к мусорному ящику: пусть нечисть старого города забирает его себе, пусть привидения повяжут его на свои отощавшие шеи.

Да, пошла черная полоса. Как подумаешь, хоть белугой реви. И вспоминались ему все новые и новые промахи, один к одному. Этот последний, самый гнусный, отправил Калева в нокаут, а вот нокдаунов, касаний пола коленом, когда перед глазами плывут круги, — их был целый косяк. Взять хотя бы жалкий провал его чудесного плана, который ему сегодня походя припомнили.

Сколько он ждал от снежного городка и что получилось! Идею он позаимствовал в Кадриорге, где с легкой руки художников и студентов художественного института вырос расцвеченный красками потрясающий сказочный город из снега. Почему бы и у них в поселке не устроить что-нибудь подобное, подумал Калев. И решил одним ударом убить двух зайцев: его как-то упрекнули, что он мало занимается военно-патриотическим воспитанием юных читателей. Повсюду проводят «Зарницы», викторины на военные темы, а библиотека стоит в стороне от важных мероприятий, попеняли ему в отделе культуры. Калеву претит война и все военное. Во время службы он был объектом всеобщих издевательств: не справлялся со стрельбой, а сборка и разборка автомата надолго стала лейтмотивом его ночных кошмаров. Над этими замками и пружинами Калев исходил холодным потом, руки дрожали, части проскальзывали между пальцев и куда-то закатывались. В этих делах Калев был неуклюж, как типичнейший интеллигент. Потом его сделали писарем и стенгазетчиком — вот это было по нему.

Не его это призвание — заниматься военно-патриотическим воспитанием! Не умеет он! Тогда-то и пришла эта блестящая мысль: построить военный снежный городок. Вечерами он изучал «Сына полка», воспоминания защитников Брестской крепости, военные журналы, и его так и тянуло расплыться в улыбке. Хе-хе, не каждый до такого додумается! Прежде всего он сделал эскизы: танк, самолет, пушка, сам легендарный Сын полка, генералы, солдаты. Потом связался со школой, поговорил с учителями военного дела, физкультуры и истории. Учитель истории отнесся к затее с легкой иронией и пожал плечами — очевидно, эта чрезмерная старательность вызывала в нем чувство неловкости, — но и противиться он не стал. Калев выложил свои наброски: м-да, его ночное творчество показалось при свете дня чуточку неуклюжим и наивным: при свете дня мягкий карандаш смазался и кое-где пачкал, но что с того! Из снега тоже ведь получится не бог весть как четко — такой уж материал. И вот по субботам и воскресеньям в помощь Калеву отряжали школьников.