Снежная слепота - [77]

– Ты хочешь, чтобы я влезла в конфиденциальные документы клиента?

– Да.

Это удивило ее. Магоцци не в первый раз была нужна незаконная информация с закрытых сайтов, но он никогда не говорил об этом вслух.

– Зачем она тебе?

– Мы ищем убийц. Они могут оказаться в этом списке. Этого достаточно?

Она не стала долго колебаться, встала из-за стола и направилась в свой кабинет. Магоцци увидел, что дело для нее изменилось так же, как для них, когда они осознали, что ищут не обезумевшего психопата, а отчаявшихся женщин, которые пытаются спасти свою жизнь и жизнь тех, кого они любили. Но нельзя слишком задумываться об этом, скатываться в сумеречную зону, где сочувствие может заместить собой простые и конечные факты, – убийство есть убийство, кто бы его ни совершил и по какой причине.

Грейс потребовалось всего лишь несколько минут, чтобы вывести список на экран. Она отъехала на кресле в сторону, чтобы они его четко увидели.

– Вот он. Что вы в нем ищете?

Магоцци протянул ей дискету:

– Это домашнее видео, снятое в парке в вечер убийства. Там есть несколько кадров, на которых четыре женщины лепят снеговика вокруг одного из наших убитых копов. Криминалисты увеличили их настолько, что можно увидеть несколько букв, вышитых на шарфе, которые смахивают на монограмму, и мы хотим сопоставить их со списком. И еще мы хотим, чтобы ты попробовала вытащить хоть какие-то детали из этих снимков, которые помогут определить кого-нибудь из этих женщин.

Грейс на секунду прикрыла глаза.

– Четыре женщины?

– Совершенно верно.

Больше она ничего не сказала. Просто взяла дискету, ввела ее в дисковод другого компьютера и попыталась придать максимальную четкость образам, появившимся на мониторе.

– Это максимум того, что можно добиться. Я вижу W, Т, С… – Она замолчала.

– Ну да, ну да, – сказал Джино. – А потом ноль. Это мы знаем. Мы было подумали, что это может быть датой, но остальное все равно непонятно. Ты можешь прокрутить эту штуку? – Он показал на монитор со списком.

Грей безмолвно нажала клавишу раскрутки текста. Джино и Магоцци приникли к экрану, глядя, как перед ними проходят имена, пока не появилось последнее – Мюриэль Захер.

– Ничего, – пробормотал Джино. – Вот проклятье. – Он выпрямился и почесал в затылке. – Опять придется сидеть за столом.

– Это была попытка с дальним прицелом, – сказал Магоцци. – Но мы должны были попытаться. Что ты думаешь об этих снимках, Грейс? Есть ли какая-то возможность их увеличить? Может, прогнать через твою программу опознания личности какие-то черты лица под масками?

Грейс кивнула, не отрывая глаз от видеокадра на втором мониторе:

– Могу попробовать. Оставьте меня на пятнадцать минут наедине с ними.

35

– Вот дерьмо. – Джино, выглянув из окна гостиной Грейс, уставился в небо. – Конец света. Пуржить перестало. Пятнадцать минут еще не прошло?

Магоцци развалился на диване, прикрыв руками глаза от дневного света.

– Господи, Джино, да расслабься ты, дай ей время. Эта программа работает медленно.

– Он говорит – расслабься. Ты что, издеваешься? Это проклятое дело сводит меня с ума. Мы подбирались к нему с четырех сторон, но сидим с пустыми руками. Мы отработали Уэйнбека, Снеговика, Уорнеров и Биттеррут – и, мать твою, ничего не можем доказать.

– Вполне исчерпывающее заключение.

– И что дальше делать?

– Не знаю.

Грейс у себя в кабинете работала с собственной программой улучшения качества фотоснимков. Компьютер исследовал разные варианты, добавляя пиксели для лучшей цветонасыщенности и четкости очертаний, но не было никакой надежды извлечь дополнительную информацию из снимков такого низкого качества, чтобы можно было пустить в ход программу опознания личности. Все, чего она смогла добиться, – это выявить остальную часть монограммы на шарфе, но ей больше ничего и не требовалось. W-T-C-O-O-O.

Порой копы мыслят так прямолинейно, подумала она. Они вбили себе в голову идею о цифрах и не могут от нее отойти. Они не могли себе представить, что ноль на самом деле не ноль; может, это буква «О», криво вышитая трясущимися руками очень старой женщины. Она отъехала с креслом от стола и закрыла глаза, вспоминая последний день прошлой осени, когда они работали в Биттерруте.

– До чего красивый, Мэгги. Спасибо тебе.

– Небольшая память о нас. Я рассказала Лауре, как он понравился тебе во время первого визита, и она настояла, что сделает такой же и тебе.

– Лаура?

– Да. Она – одна из основателей Биттеррута. Сейчас она очень стара, и ее вышивка далека от идеала, но она всегда так радуется, когда кто-то по достоинству оценивает ее работу.

– Что это означает?

– То, ради чего все мы существуем. Биттеррут и все такие же места. W-T-C-O-O-O.[14]

Мы сами заботимся о себе. Лаура сделала их для всех наших девочек.

В то время это казалось очень милым, очень человеческим девизом в мире, где корпорации обычно были безличными организациями и эта фраза не представлялась чем-то необычным. Люди часто произносят такие слова, говоря о своих семьях, своих общинах, своих странах, так что она не услышала никакого звоночка, когда вошла в тот чат и прочитала их. Но сейчас девиз на шарфе носил куда более зловещий характер.