Снежинка - [47]
— Этот вон здоровый какой. Пройдет не меньше пары дней, прежде чем он начнет медленно умирать от голода.
— С другими беднягами так и случилось. Где ты был, когда надо было вызволять их?
— Вот уж не думал, что у тебя садистские наклонности, Деб.
— Я не садистка, просто такая хрень происходит постоянно. Ты не можешь каждый раз мчаться на помощь и корчить из себя спасателя.
Поднявшись, Билли принялся мерить шагами решетку.
— Значит, мне нельзя избавить бедного ежика от гибели?
— Нет, нельзя, и нельзя оборачивать все в шутку>. Это не смешно.
— Да я уж понял, — сказал он. — Просто ты кажешься немного...
— Немного что?
— Ничего. Ладно, оставлю ежа в покое. Мне попросить у него прощения?
— Уходи.
Дядя ушел, а я продолжила лежать на дороге, думая про сжавшийся у меня в животе кулак. Я смотрела, как под решеткой раздуваются иглы, пока не начала чувствовать их острые уколы у себя внутри.
Рукав волшебника
Я проснулась от жажды. Потное лицо прилипло к кожаному дивану Ксанты. Щека отклеилась от него со звуком, с каким расцепляется застежка-липучка. Голова еще кружилась с перепоя. Я начала привыкать к городскому шуму по утрам. Вот гудит проезжающий трамвай. Кажется, будто его звонки бьют мне в череп.
Скрипнув, открылась дверь спальни Ксанты. Я обернулась и увидела, как в кухню входит смущенный Грифф.
— Доброе утро, — сказала я.
— Доброе утро, — пробурчал он, закрыв волосами лицо. — Через пятнадцать минут я должен вести пару.
— Желаю удачи.
— Думаешь, поздно писать имейл, что занятие отменяется?
— Пожалуй, что да.
— Так. — Он понюхал у себя под мышками. — У тебя есть дезодорант?
— С собой нет.
— Ксанта! — крикнул он и снова направился в спальню.
После его ухода в кухню крадучись вошла готовая к отпору Ксанта.
— Что за хрень? — спросила я.
— Да ничего не было!
— У тебя есть парень.
— Грифф — гей.
— Вы целовались?
Она молчала.
— У тебя есть парень!
— Хватит. Я знаю.
Я вздохнула:
— Ксанта, он тебя использует. Он знает, что может когда угодно забраться к тебе в постель, и тут ничего хорошего ни для тебя, ни для него.
— Мы просто обнимались, — упорствовала она.
— Правда?
— Не знаю.
Я протянула ей чашку чая.
— А ты что, никого вчера не привела? — спросила она.
— Почему ты так удивляешься?
— Просто... Ну, это хорошо. Прогресс...
Я уже собралась обидеться, когда до меня дошло, что это один из редких случаев, когда я, отправившись тусить с Ксантой, не вернулась к ней в квартиру с очередным незнакомцем.
— Как сходила к врачу? — спросила она.
— Хорошо.
— Что обсуждали?
— Мое сексуальное здоровье, — с невольным сарказмом сказала я.
— Получилось определить... ну, занималась ли ты сексом?
— Воспоминания постепенно возвращаются. Например, один раз у меня там все ныло. Потом. Наутро. И у меня шла кровь. Но я не уверена, что это не из-за его пальцев...
— Ты правда не помнишь?
— Да. В общем, отчасти дело в алкоголе. Но, кроме того, я отделилась тогда от своего тела. Примерно как когда отправляешься на пробежку, но напрочь забываешь, что бежишь. И даже потом вся вспотеешь, но саму пробежку не помнишь.
— Я могу понять, что секс может стать механическим, когда войдет в привычку, но чтобы в первый раз?.. Ты не помнишь свой первый раз?
— Я даже не знаю, был ли это первый раз. — Я подняла на нее взгляд. — Ты мне не веришь.
— Дело не в том, что я тебе не верю, просто... так не бывает.
Сама-то Ксанта наверняка потеряла невинность утром, в мягком свете солнца. Он, разумеется, спрашивал, не больно ли ей, а она выглядела прелестно, как Риз Уизерспун в той сцене из «Жестоких игр». Было ли это недавно? Было ли это с ним?
— А у тебя когда был первый раз? — спросила я.
— У меня его пока не было.
— Ясно...
— Если меня спрашивают, я говорю всем, что был. И сама себе почти верю. Как-то раз мы с Гриффом были на грани, но я не решилась. Он до сих пор меня этим дразнит.
— Вот урод.
— Если подумать, я рада, что не отдала ее ему.
— Девственность — это, знаешь ли, не подарок.
— Я знаю, но он мог бы потом меня этим шантажировать.
— Только если бы ты сама ему позволила, — сказала я. — В детстве я терлась о подлокотник дивана в гостиной. Мама, когда заставала меня, шлепала, как собаку. Аты помнишь, когда впервые, ну... себя потрогала?
— Кажется, я делаю это неправильно.
— Невозможно делать это неправильно.
— Нет, я погуглила, и я точно делаю неправильно. К тому же я ненавижу свою вагину.
— А что ты гуглила? — спросила я.
— Как мастурбировать, — пробормотала Ксанта.
Я достала из сумки ноутбук.
— Что ты делаешь? — спрашивает она.
— Гуглю мастурбацию. Хочу узнать происхождение слова.
— Ботанка.
— А ты в детстве не увлекалась этимологией? — спросила я. — Она была моим любимым развлечением. Хм. Латынь, девятнадцатый век. Происхождение неизвестно. Ого. Знаешь, какие синонимы у слова «мастурбировать»? Работать над собой. Любить себя.
— Господи.
— Ну так что ты делаешь неправильно? — спросила я.
— Я не могу прикасаться к ней напрямую. У меня самые противные гениталии на свете.
— Ты слишком много о себе воображаешь. Гениталии у всех противные.
— Мои самые мерзкие, — сказала она.
— Откуда ты знаешь?
— У меня рукав волшебника.
— Чего?
— Посмотри в Гугле.
В книгу вошли повести и рассказы о Великой Отечественной войне, о том, как сложились судьбы героев в мирное время. Автор рассказывает о битве под Москвой, обороне Таллина, о боях на Карельском перешейке.
Девятнадцатилетний Фёдор Кумарин живёт в небольшом сибирском городке. Он учится в провинциальном университете, страдает бессонницей, медленно теряет интерес к жизни. Фёдор думает, что вокруг него и в нём самом существует лишь пустота. Он кажется себе ребёнком, который никак не может повзрослеть, живёт в выдуманном мире и боится из него выходить. Но вдруг в жизни Фёдора появляется девушка Алиса, способная спасти его от пустоты и безумия.
В повести «Ана Ананас» показан Гамбург, каким я его запомнил лучше всего. Я увидел Репербан задолго до того, как там появились кофейни и бургер-кинги. Девочка, которую зовут Ана Ананас, существует на самом деле. Сейчас ей должно быть около тридцати, она работает в службе для бездомных. Она часто жалуется, что мифы старого Гамбурга портятся, как открытая банка селёдки. Хотя нынешний Репербан мало чем отличается от старого. Дети по-прежнему продают «хашиш», а Бармалеи курят табак со смородиной.
Учительница английского языка приехала в США и случайно вышла замуж за три недели. Неунывающая Зоя весело рассказывает о тех трудностях и приключениях, что ей пришлось пережить в Америке. Заодно с рассказами подучите некоторые слова и выражения, которые автор узнала уже в Калифорнии. Книга читается на одном дыхании. «Как с подружкой поговорила» – написала работница Минского центра по иммиграции о книге.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
К Пашке Стрельнову повадился за добычей волк, по всему видать — щенок его дворовой собаки-полуволчицы. Пришлось выходить на охоту за ним…