Снег в июле - [31]

Удивилась я очень. Он, очевидно, по моему лицу это понял и торопливо разъяснил:

— Извините, Нина Петровна. Вот уже несколько дней звоню вам на работу, все не застаю.

— Сегодня у меня выходной, — заметила я.

— Дело срочное.

Наверное, минуту, не меньше, я нарочно задерживала ответ, уж очень он мне неприятен.

— Ну что ж, заходите.

Я провела его в столовую. Показала на стул.

— Разбудил вас? — сладко начал он.

— Это уже не имеет значения.

— Понимаю, вы хотите, Нина Петровна, чтобы я сразу приступил к делу. Так? А потом быстро ретировался.

Я молчала. Из соседней комнаты вышел наш кот Лаврушка. Огромный, пушистый и отчаянно ленивый. Он, как вежливый хозяин, в первую очередь подошел к Кудреватому, потерся о его ногу.

Кудреватый продолжал:

— Ну что ж, к делу. Надеюсь, вы помните, что обругали меня халтурщиком, пообещали сами перейти на отделку, чтобы показать нам, халтурщикам, как нужно работать. Помните?

Говорят, что дети и животные быстро распознают людей, кот Лаврушка, дав, очевидно, должную оценку Кудреватому, презрительно отошел от него и прыгнул мне на колени.

— В чем ваше дело, Кудреватый?

— Я говорил с нашим начальником СУ. Он знает вас и готов принять на работу старшим прорабом…

— Ну?

Кудреватый любезно улыбнулся:

— Есть такой сдаточный корпус номер четырнадцать. Мы пока сделали только несколько этажей. Он предлагает принять этот корпус. Приходите, командуйте, я этот корпус вам уступлю.

Я так вцепилась в шубку Лаврушки, что он жалобно мяукнул.

— Сейчас я уйду, — Кудреватый встал. — Сергей Петрович ждет вас завтра в СУ. Конечно, вы можете отказаться. Но тогда… Нет, после всего, что вы наговорили мне, у вас нет другого выхода. Разве только извиниться передо мной…

Я тоже встала. Кудреватый не стал задерживаться. Как-то очень ловко открыл многочисленные замки, которые тетка устроила на дверях, вышел на площадку:

— Всего вам хорошего, Нина Петровна. А халатик этот вам к лицу. Жаль, что приходится уходить… может быть, другим разом вы будете любезнее. До свиданьица, миленькая.

Этот проклятый Кудреватый испортил мне выходной. Я вдруг без особой причины отказалась от запланированной прогулки с Важиным, когда он позвонил и тоже назвал меня миленькой. «Миленькая, — сказал он, — так я заеду за вами». Мне показалось, что это говорит Кудреватый…

— Я не поеду.

— Почему? — удивился Важин. — Ведь мы договорились?

Я промолчала.

— Алло, алло! — повторил он. — Вы меня слышите?

Чтобы позлить его, я не ответила. Тогда Важин совсем разволновался, начал громко повторять свое «алло!».

— Ну что вы шумите? — не выдержала я. — Разве можно кричать на беззащитную женщину?

— Ниночка! — обрадовался он. А мне от этого «чка» снова стало тошно.

— Ну что с вами, Важенчик? Не хочется мне ехать, и все. Нашу договоренность я отменяю.

Теперь уже промолчал он. Тогда я поднесла трубку к носику Лаврушки, который мурлыкал и урчал во всю ивановскую.

— Пожалуйста, передайте привет Лаврушке, — вежливо сказал Важин. — Я по нему очень скучаю.

Намек был довольно прозрачный.

— Нет, мы с Лаврушкой не можем вас сегодня принять.

Важин снова помолчал и наконец холодно сказал:

— Ну что ж, ладно. Поеду один, но я надеюсь, что от основной нашей договоренности вы так легко не откажетесь?

— Что вы! Что вы! — деланно испугалась я.

Он успокоенно засмеялся:

— До свидания, Ниночка!

Опять это «чка» Кудреватого.

— До свидания.

Вот, милый дядюшка, мой женишок. И не к осени, а к концу месяца мы договорились пожениться. Я надеюсь, вы одобрите мой выбор. Чего еще хотеть? Здоров, красив, с положением, как говорили когда-то. Был управляющим треста, стал первым (это он мне подчеркнул) замом председателя райисполкома… Ну что еще? Любит меня. Это он доказывает ежедневно, безропотно терпя мои капризы. Да, совсем забыла: еще у него большая квартира и машина.

Милый дядя Василий, только, пожалуйста, по своей дотошности не задавайте мне обычного вопроса… Все равно не отвечу — не знаю. Не знает никто, как определять, любишь ли ты, и прибора такого нет… Вы хотите сказать, что это нужно знать наперед, до замужества. Возможно. Но сколько людей выходят замуж, женятся вообще без любви? Просто человек нравится.

Это все я сказала бы дяде Василию. Но тебе, мой друг записки, я должна сказать правду: во мне какое-то странное чувство тревоги от уходящей в небытие мечты или, вернее, исчезающей мечты; человек будет неплохо работать, дома выполнять все, что требуется, жить как полагается, но внутри у него станет пусто — ушли мечты.

Весь остаток выходного я решала, как быть с Кудреватым.

Подруга Анюта сказала: «Шли его подальше». Ее муж Жора предложил свои услуги — разделаться с Кудреватым так, что тот на веки вечные забудет, как приставать к такой симпатичной особе, которая в последнее время очень строга к нему, Жоре. Дядя Василий сказал: «Не мудрствовать лукаво» — и повесил трубку. Что это такое, я не поняла. Пять или шесть знакомых сказали то же, что и Анюта, но в более вежливой форме. Итак, подавляющее большинство знакомых (дядя под знаком вопроса) посоветовало никуда не переходить. Так решила и я… А на следующий день утром я, все бросив, поехала в отделочное управление.