Снайпер морской пехоты - [74]

Он нащупал рукой крышку и начал осторожно откручивать её, снимая с фляжки. Полчаса спустя он с облегчением почувствовал, как нагретая жидкость впитывается в его распухший язык, словно вода в сухую губку.

Хэткок двинулся вперёд, кривясь от боли с каждый преодолённым дюймом. Третьи сутки подряд он отталкивался от земли то бедром, то коленом, то предплечьем, и они покрылись волдырями. Боль, словно осколки, впивалась в бок. Ему оставалось проползти менее двухсот ярдов, и так и тянуло оставить всё, чтобы больше не мучиться.

«Можно прямо отсюда», — прикидывал он. На всех соревнованиях по стрельбе он показывал наилучшие результаты на дистанции в тысячу ярдов. «С этой дистанции я всегда попадал или в десятку, или в самое яблочко» — убеждал себя Карлос. Но ещё ни разу в жизни ему не предстояло сделать настолько важный выстрел.

И тут же раздавался другой голос: «Действуй по плану. Ничего не меняй. От этого зависит твоя жизнь. Ты должен уйти отсюда живым». К этому голосу Карлос прислушивался всегда. Благодаря ему он до сих пор был жив. «Когда ты обдумывал план, всё было нормально. А сейчас ты устал. Действуй по плану — так надо».

Он дополз до ямки, уходившей в траву. Всё вышло практически по его расчётам — до цели было почти ровно восемьсот ярдов.

Стемнело, и, по мере того как Хэткок приближался к запланированной позиции для стрельбы, его нетерпение нарастало. Он учитывал все окружающие факторы, которые могли повлиять на полёт его пули. Он постоянно держал в уме влажность, скорость и направление ветра. До него донёсся чей-то смех. Он представил себе, как северо-вьетнамский генерал со своими офицерами сидит за обеденным столом, как они пьют, поднимая тосты друг за друга. «Пускай веселится, пока может, немного ему осталось», — подумал Хэткок.

Снайпер морской пехоты увидел, как очередная группа выходит в ночной патруль. «Они даже не думают о возможности наземной атаки, — размышлял он. — Их больше волнуют воздушные налёты. Вон сколько блиндажей и щелей понастроили. По укрытиям попрятались».

Ко времени последней смены караула за эту ночь Карлос Хэткок добрался до мелкой промоины, которую он заметил на снимках аэрофотосъёмки, и к которой полз последние три дня. Она была мелкой, менее шести дюймов глубиной, но ширины её хватало, чтобы в ней залечь. Промоина эта, которая тянулась все полторы тысячи ярдов до видневшегося вдали леса, начиналась именно здесь, посреди открытого поля, с маленького бугорка, с обратной стороны которого Хэткок уложил винтовку. Он развернул тряпицу размером с носовой платок и положил её на землю под дульный срез, чтобы газы, вырывающиеся из ствола при выстреле, не взметнули пыль и не раскрыли его позиции.

День четвёртый

Когда первые лучи солнца упали на широкое поле, глаза снайпера морской пехоты уже глядели, помаргивая, в 8-кратный прицел на винтовке, высматривая цель.

Он верно определил дистанцию — опытным глазом он убедился, что до тропинки было восемьсот ярдов. «Надо стрелять, когда он будет стоять неподвижно, ко мне лицом или спиной, — говорил себе Карлос. — Так, и только так». Он следил за ветром — как шумят деревья, как дым поднимается от костров у огневых позиций, обложенных мешками с песком, как колышется трава и сорняки между ним и целью. Но главное — он внимательно наблюдал за восходящими потоками воздуха, как они колышутся и кружатся над землёй, наклоняясь ветром.

По ним он рассчитал скорость ветра, разделив угол наклона воздушного потока на четыре. Определив эту величину, он умножил её на дистанцию, выраженную в сотнях ярдов, в данном случае на восемь, а затем снова разделил на четыре, получив количество щелчков маховичка или угловых полуминут для внесения поправки на ветер.

Солнце поднялось уже довольно высоко, и по щекам снайпера заструился пот. Не отрывая глаз от окуляра прицела, он почувствовал, как припекает шею — от солнца земля становилась сухой как порох, а трава увядала от жара.

Откуда-то из-за блиндажей донёсся шум от автомобильного мотора. Белый седан вырулил между блиндажами и остановился рядом с тропинкой, на которую Карлос навёл перекрестье прицела. Водитель ждал, не выключая двигателя.

«Поехали, — сказал себе Хэткок. — Крепче хват, следи за прицелом». Генерал вышел из дома, и Хэткок навёл на него прицел, дожидаясь, пока он повернётся лицом. Но когда тот наконец повернулся и направился прямо на снайпера, его обогнал адъютант и пошёл впереди. «Дурак! Ты что, не знаешь, что адъютантам положено ходить слева от генерала? Прочь с дороги!»

C тех пор как взошло солнце, Хэткок ежесекундно, с компьютерной точностью и скоростью, отмечал изменения в состоянии окружающей среды, оценивая освещённость, влажность, лёгкий ветерок, который время от времени задувал поперёк линии огня. Он учитывал и то, что становится жарче, и при более высокой температуре пуля пойдёт выше, потому что порох будет сгорать быстрее. Плотность и влажность воздуха влияют на скорость полёта пули, а от освещения зависит, как выглядит цель.

На основании произведённых расчётов он навёл перекрестье прицела на левую сторону груди генерала — на тот случай, если ветер, дующий справа, снесёт пулю на восемь дюймов. Солнце ярко сияло, и снайпер решил прицелиться чуть повыше, но не очень, потому что из-за жары пуля могла уйти вверх на несколько дюймов.