Снайпер морской пехоты - [46]

* * *

Далеко к востоку от лагеря, в котором сидел в раздумьях вьетнамский командир, Хэткок быстрым шагом вошёл в хижину, в которой размещался командный пункт школы снайперов.

— Сэр! — сказал он. — Мы с Бэрком готовы.

— Как-то очень уж бодро ты заявился, — ответил Лэнд. — Уже доложили?

— Вроде того. Что скажете?

— Ты слыхал о Рио-Бланко?

О Рио-Бланко Хэткок слыхал. Он всегда интересовался всеми операциями, которые проводились в южной и центральной частях 1-го корпуса, и знал, что Рио-Бланко — штука серьёзная. Но он любил подшутить над капитаном.

— Кино такое, с Джоном Уэйном. Так, сэр?

— Какой там к чёрту Джон Уэйн, Карлос! Там было Рио-Браво, а насчёт Рио-Бланко ты знаешь, поди, уже больше меня.

— Да нет же! Так, кто-то что-то говорил, — ответил Хэткок невинным голосом.

Лэнд положил руки на стол и прокашлялся. «Рио-Бланко — крупная операция по зачистке широкой долины у высоты 263. Прямо по долине протекает река Сонгтрохук, и Чарли держат там усиленный полк, а может, и кое-что покрупнее.

Туда направляют роты «Браво», «Чарли», «Дельта» и «Майк» из 7-го полка, плюс две с половиной батареи из 11-го — целый десантный отряд. Там они должны соединиться с корейскими морпехами из полка «Глаз дракона» и вьетнамцами силой до дивизии, выделенными для проведения операции Льенкет-70. Хотят всерьёз подраться».

Уилсон, сидевший за столом рядом с Лэндом, посмотрел на Хэткока и поднял глаза к потолку. Снайпер молча улыбнулся.

— Мы с ганни Уилсоном подбираем на эту операцию двенадцать снайперов. Пока нас тут не будет, четверо, что останутся, будут находиться при Топе Райнке в его хибаре и работать при 1-м батальоне 26-го полка.

Хэткок со скучным лицом стоял у двери. Он знал, что его не оставят, но ждал, когда ему это подтвердят.

— Вылетаем послезавтра в шесть, — твёрдо сказал Уилсон. — Сержант Хэткок! Отвечаете за готовность бойцов.

— Ай, ай, сэр! — ответил Хэткок, чётко отдавая честь на английский манер, развернув руку ладонью вперёд.

Два дня спустя, 20 ноября, когда группа снайперов прибыла на командный пункт 7-го полка морской пехоты, операция уже началась. Деловитый майор поздравил Лэнда с прибытием и сообщил, что начальству всё равно, куда он отправит своих снайперов, лишь бы они работали севернее реки.

«Генерал Стайлз[10] будет часто прилетать на командный пост, поэтому вам лучше устроить свой КП на одном из отрогов чуть пониже, чтобы вы были под рукой, когда что-нибудь нарисуется. Контрразведка с переводчиками там уже обосновались — с их КП район боевых действий как на ладони, и для вас место найдётся. Так что имейте в виду».

Лэнд поблагодарил майора и повёл снайперов вниз по склону — туда, где виднелись поблёскивающие на солнце бритые макушки контрразведчиков. «Конечно, майор, — ядовито подумал Лэнд, выйдя с командного поста, — всех придурков надо согнать в одно место — чтоб и под присмотром были, и глаза не мозолили».

«Ганни Уилсон!» — громко сказал Лэнд.

Комендор-сержант подбежал к Лэнду: «Я!»

«Мы с тобою, Хэткоком и Бэрком останемся здесь. Остальные восемь снайперов будут оказывать содействие ротам, участвующим в операции. А мы поработаем здесь, у высоты».

Хэткок шёл за капитаном по пятам, молча, внимательно ко всему прислушиваясь. Операция уже шла полным ходом. Эти места были ему по душе. Служа в военной полиции, он часто ездил здесь на грузовиках и понимал, что в качестве снайпера сможет принести немало пользы.

* * *

На тростниковом поле у высоты 263 трудился худой, измождённый крестьянин. Лет ему было за пятьдесят, но выглядел он как столетний старик. Не поднимая головы он срезал и срезал серпом высокие побеги, собирая урожай. Он старался вести себя так, чтобы проходящие мимо солдаты вьетнамской правительственной армии не обратили на него внимания. Струйки пота стекали по его лицу из-под большой круглой соломенной шляпы. Но потел он не столько от работы, сколько от страха, сводившего желудок.

Если бы проходящие мимо солдаты с ним заговорили, то сразу бы поняли, что он что-то скрывает — ему было очень страшно.

В те дни, когда Хэткок разъезжал мимо этих полей с патрулями военной полиции, стоя у пулемёта 50-го калибра в кузове грузовика, этот же человек часто махал руками проезжающим мимо морпехам. Он был простым крестьянином, вся жизнь которого вращалась вокруг этого широкого тростникового поля и двух заливных рисовых чеков, на которых он попеременно выращивал рис и лотосы. А всё его богатство заключалось в семье и буйволе, которым за бочонок рисового вина пользовался и его сосед.

Война уже лишила его сына, но вдова и дети остались жить с ним. Его собственная жена скончалась во сне десять лет назад. И теперь семью крестьянина составляли дочь с двумя сыновьями и вдова сына с четырьмя детьми, и для них он был отцом, защитником и кормильцем.

Тогда, летом 1966 года, он никогда и ни с кем не говорил о политике. В ней он почти не разбирался. Ни читать, ни писать он не умел, как и все остальные члены его семьи. Они были крестьянами, не учёными людьми.

Но были в их деревне люди, любившие поговорить о политике и о войне. Они рассказывали о Хо Ши Мине и его мечте о том, чтобы снова объединить Вьетнам. Но разве в объединённом Вьетнаме тростник его и рис будут лучше расти? Разве вернёт объединённый Вьетнам сына и жену?