Смысл жизни человека: от истории к вечности - [137]

5.4. Диалог «совесть – ответственность» как механизм обнаружения нравственного смысла жизни

Анализ совести может базироваться на различных основаниях, составляя содержание натуралистического, социального, духовно-светского или духовно-сакрального подходов к исследованию ее природы и механизмов. Роль совести в неметафизической трактовке оказывается противоречивой: с одной стороны, совестной акт самоценен и самодостаточен, а с другой – должен завершаться ответом человека на услышанную весть, поступком того или иного уровня бытийного наполнения. Базовые типы «нравственного ответа» представлены в основных нормативноэтических программах, теоретически выделенных Р.Г.Апресяном. Это гедонизм, утилитаризм, перфекционизм и альтруизм.

Гедоническая устремленность к непосредственному и максимальному наслаждению закономерно приводит к пониманию жизни как средства достижения этого наслаждения; в основе «добродетели» здесь лежит способность, умение наслаждаться. Жизнь, в основном, сводится к ее природной составляющей, которая прежде всего обеспечивает и непосредственность, и максимальность удовольствия.

Совесть в аспекте гедонического мироотношения представляет собой «ложку дегтя в бочке меда», или то, что мешает полностью отдаться сладостным ощущениям, напоминая о цене наслаждения, о его краткости, о людях, страдающих в это самое время, о заслуженности удовольствия и т.д. Наслаждаться «по совести» становится трудной задачей, и ее решение чаще всего связывается с эгоистически оправдываемым отказом от рефлексии социальных и духовных принципов человеческого существования.

Эвдемонистическое расширение базовой гедонической установки приводит к эгоизму «разумному», не меняя его сущности, но внешне обоснованным образом рационализируя его установки. Универсализация принципа наслаждения достигается за счет предположения о возможности совмещения различных партикулярных устремлений к удовольствию и счастью в рамках общественного целого. Девиз «наслаждайся, не мешая наслаждаться другому» перетекает в расширенную форму: «Живи сам и жить давай другим», что имплицитно предполагает «знание» сути жизни и право учить этому знанию, полезному для всех. Социализация моральных установок приводит к их утилитаристской трактовке. Критерием правильности жизни, взятой в аспекте ее социальной составляющей, становится справедливое распределение всех наличных и будущих благ, а смыслом жизни – оптимальное совмещение индивидуального успеха и пользы для максимально большого количества членов общества.

Уникальности совестного акта здесь нет места; совесть понимается как социально – педагогически обусловленный, разумный регулятор человеческих взаимоотношений, оцениваемых с позиций некоторых стандартных, принятых в данном месте и в данное время, правил и норм добропорядочного поведения. Совесть в утилитаристской трактовке, так же как в гедонической, не имеет абсолютного содержания, превращается в феномен не смысла жизни, а справедливости, сигнализируя о несоответствии ей чьего-либо поведения (поступка). Если, в рамках данной парадигмы, совесть рассматривать как нравственную основу всех форм поручительства (доверия, верности слову, обещанию, договору и т.п.), она, в принципе может быть заменена тщательно продуманной системой санкций за нарушение договорных обязательств, или становится ненужной в аспекте объективных социально-экономических, политических зависимостей людей (с вероломным коммерсантом никто не будет иметь дела, политика не переизберут на очередной срок и т.д). Совестные гарантии (немыслимые, в строгом смысле слова, так как совесть в принципе не обещает никаких благ) в отношениях взаимополезности людей имеют дополнительный, маскирующий или декоративный вид, «очеловечивающий» безличность операциональных отношений людей, их принципиальную бытийную фрагментарность: «Цельность в самоотдаче духу полезности возможна лишь при условии частичности в жизни духовной».746

Принцип совершенства (перфекционистская этика) кажется вполне совместимым с трактовкой совести как феномена нравственного смысла жизни: совесть, как «компас», указывает на «Добро», обозначая цель совершенствования и ориентируя на нее человека в каждом его поступке. Близок к пониманию совести и постулат перфекционизма, относительно сознания вечного несовершенства как условия совершенствования. Есть и существенные различия.

Во-первых, совестной акт конкретен и выходит за рамки чисто рассудочной деятельности: «Совесть не дает человеку никаких обобщений; эти обобщения человек придумывает сам. Совесть указывает человеку прежде всего и больше всего на единый, нравственно лучший исход из данного жизненного положения:

всеобщий рецепт совершенства извлекается из этого указания человеческим обобщающим рассудком».747 (В этом Ильин видел причину существования множества расходящихся друг с другом моральных теорий, не опирающихся на совестной акт).

Во-вторых, идеал совершенства в этике перфекционизма трактуется как должное, как то, к чему следует стремиться, что достойно такого устремления. Однако абсолютное начало нравственности, на которое указывает совесть, имманентно человеческой природе – сущему, а должное, напротив, может быть условно-договорным, исторически и культурно относительным. Таким образом, перфекционизм ориентирован, в основном, на выявление динамики нравственного опыта человека, движущегося к совершенству, а этика совести вскрывает этот опыт с точки зрения его метафизической целостности, «уже данности», которая нуждается в адекватной бытийной экспликации. Принципу совершенствования противостоит принцип нравственной конгениальности человека Универсуму. Его можно сформулировать так: «Задача человека – не совершенствование себя или мира, а принятие того, что уже всегда было в тебе и в нем, решение стать тем, что ты есть».