Смятение праведных - [21]

Шрифт
Интервал

Увидел ясно он все корни зла.
Решил он — притеснителей казнить,
Добро и справедливость утвердить.
Великую он в этом клятву дал…
Тут кто-то с вестью доброй прибежал:
«Как мы взялись раскапывать кариз,
Воды прозрачной струи полились!»
Хозяин молвил: «Милостив творец!
Видать, наш царь-пьянчужка наконец
Над нашим горем сжалился душой.
Вода! — К добру, наверно, знак такой!»
Встал царь, дикхана поблагодарил
И щедро всех несчастных одарил.
Он истребил насилие и гнет,
От лихоимства защитил народ.
И правда им была утверждена,
И снова расцвела его страна.
Великий шах живет — известно мне —
Заботой о народе и стране.
За то и раем Хорасан зовут,
Что люди в благоденствии живут.
* * *
Мой шах? Мечты да сбудутся твои!
Да будет радость в том и Навои!
Эй, кравчий, поспеши фиал налить,
Хочу достойно шаха восхвалить!
Душа моя скорбит, угнетена.
Я смою гнет живой водой вина.

ГЛАВА LXI

ДВАДЦАТАЯ БЕСЕДА

Наставление царевичу Бадиуззаману

ГЛАВА LXIII

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Когда я к этой книге приступил,
Почувствовав прилив духовных сил,
Я за живой водой пошел во тьму,
В страданиях, не зримых никому.
Я сталью острой очинил калам
И дал исход стремительным словам.
Страницы украшая, словно рай,
Тростник мой зазвучал, как звонкий най.
Звук, порожденный писчим тростником,
Пел, нарастал, взывая, как маком.
Приняв за пенье флейты этот звук,
Запел и заплясал суфийский круг.
Тот звук отшельничьих пещер достиг,
Всех девяти небесных сфер достиг;
Он поднял смуту среди толп людских,
Смятенье в сонме ангелов святых.
И праведники стали горевать
И вороты одежды разрывать.
И этой звонкой флейты перелив
Внимали пери, крылья опустив.
Под этот звук освободясь от мук,
Больные позабыли свой недуг.
Теперь, когда пленяющая взгляд
Красавица одета в свой наряд
И над землей, величия полна,
Взошла, как двухнедельная луна,
Стал виден весь Восток в ее лучах,
И смута на земле и в небесах
Вновь началась… Сломался пополам
Секретаря небесного калам.[25]
Сокровищницы неба казначей
Слетел, кружась над головой моей.
Меня дождем бесценных жемчугов
Осыпал он из девяти ларцов.[26]
Осыпал золотом и серебром
В великом расточительстве своем.
Как легкий вихрь кружился он, и пал.
И пыль у ног моих поцеловал.
Расставил он передо мной подряд
Сокровища, которыми богат.
Осыпал серебро моих седин
Рубинами неведомых глубин.
И стал я в удивленье размышлять,
Стал в размышленье душу вопрошать:
Ведь это все — написанное мной —
С моею жизнью сходственно самой;
Но это только тысячная часть
Того, над чем души простерта власть.
Пусть мой дастан достоинств не лишен,
Но как далек от совершенства он.
Он мыслями богат. Но где же строй?
В нем нет системы строгой и прямой.
Бывало — вдохновением дышу,
Но лишь двустиший десять напишу,
Зовут заботы; надо все бросать,
И некогда затылок почесать.
Как только тушь на небе голубом
Рассвет сотрет сернистым мышьяком,
И утро тьму ущелий, мглу и дым
Сметет лучистым веником своим,
И ночь знамена мрака унесет,
А день свой стяг багряный развернет,
И до поры, покамест этот стяг,
Склонясь к закату, не уйдет во мрак,
Покамест ночь наставшая опять
Не станет с сажей киноварь мешать,
Покамест над землею небосвод
Опять свои светила не зажжет, —
С рассвета до ночи душою всей
Я пленник жалоб множества людей.
Не остается ни мгновенья мне
Побыть с самим собою в тишине.
И кто в мой дом печальный ни придет,
Сидит и забывает про уход.
Тяжелый, долгий разговор ведут,
Сидят, пока другие не придут.
Толпится в доме множество людей,
Сжигая зданье памяти моей.
Задачи ставят, коих, может быть,
Никто не может в мире разрешить.
Прощенья просишь — дерзостью сочтут,
Все объяснишь — обиду унесут.
Будь с ними щедр, как небо, в их глазах
Любая щедрость только тлен и прах.
Тем, кто утратил в жадности покой,
Нет разницы меж каплей и рекой.
Все, что ты им даешь, они возьмут
И на тебя же с жалобой пойдут.
О, этот разнобой речей пустых!
Лишь алчность — чувство общее у них.
Будь ты могуч, как богатырь Рустам,
Будь ты безмерно щедр, как был Хатам,
Будь, как Карун, несметно ты богат,
Останешься пред ними виноват.
Хоть я от всяких служб освобожден,
Хоть я своей болезнью угнетен,
Но все же не решаюсь их прогнать,
А слушаю, — и должен отвечать.
Я в слабости души себя виню —
И все-таки докучных не гоню.
И это каждый день… в теченье дня
Пересыхает горло у меня.
Страдаю днем от глупости людей,
А ночью — от бессонницы моей.
И отдыха не суждено мне знать;
Урывками я принужден писать.
Прости погрешности стихов моих!
Мне было некогда чеканить их.
Мне сроки рой забот укоротил,
Свой замысел не весь я воплотил.
О, если б я, благодаря судьбе,
В день час иль два принадлежал себе,
То я не знал бы никаких препон,
Всецело в море мыслей погружен,
Я доставал бы перлы редких слов,
Ныряя в бездну, как жемчуголов.
Я добыл бы — силен, свободен, смел —
Сокровищ столько, сколько я хотел.
Я показал бы в наши времена,
Какою быть поэзия должна.
А так, возможно, тщетен был мой труд,
И звуки этих строк навек замрут…
Когда я так в печали размышлял,
Мне друг мой, светлый разумом, сказал:
«Что ты без сил склонился головой,
О воин справедливости святой?
Ты, честности пример среди людей,
Не поддавайся слабости своей!
Ты здесь достиг вершины красоты,
Но можешь высшего достигнуть ты,
Ты — языка творец — дерзай, твори!

Еще от автора Алишер Навои
Фархад и Ширин

«Фархад и Ширин» является второй поэмой «Пятерицы», которая выделяется широтой охвата самых значительных и животрепещущих вопросов эпохи. Среди них: воспевание жизнеутверждающей любви, дружбы, лучших человеческих качеств, осуждение губительной вражды, предательства, коварства, несправедливых разрушительных войн.


Язык птиц

В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.


Семь планет

«Семь планет» — предпоследняя поэма «Пятерицы». Это остросюжетное многоплановое произведение, в котором ход повествования перебивается семью вставными новеллами в стихах. Причем каждая из них, при ее самостоятельном характере, связана с главной сюжетной линией поэмы, в центре которой история любви шаха Бахрама Гура и невольницы по имени Диларам.


Газели

В произведениях Алишера Навои тюркский стих достиг вершин художественности, — его газели отличает филигранная обработка, виртуозная инструментовка, семантическая игра, свежесть метафор.


Поэмы

Удивительно широк и многогранен круг творческих интересов и поисков Навои. Он — поэт и мыслитель, ученый историк и лингвист, естествоиспытатель и теоретик литературы, музыки, государства и права, политический деятель. В своем творчестве он старался всесторонне и глубоко отображать действительность во всем ее многообразии. Нет ни одного более или менее заслуживающего внимания вопроса общественной жизни, человековедения своего времени, о котором не сказал бы своего слова и не определил бы своего отношения к нему Навои.


Стена Искандара

«Стена Искандара», пятая, последняя, поэма «Пятерицы», — объемное многоплановое эпическое произведение, в котором нашли свое отражение основные вопросы, волновавшие умы и сердца людей того далекого времени и представляет собой подлинную энциклопедию общественной жизни и мыслей эпохи Навои.Главным героем поэмы является Искандар, и почти весь сюжет произведения связан с его личностью, с его деятельностью и мировоззрением. В лице великого полководца древности Навои создает образ идеального правителя и противопоставляет его государственным деятелям своей эпохи.


Рекомендуем почитать
Мудрецы Поднебесной империи

Китай, Поднебесная империя – родина древнейших, но не утрачивающих своей значимости философских учений и мировых религий, фантастическое царство всепроникающего духа и средоточия мистических сил Земли, центр сакральных знаний человечества и мир, хранящий первозданные тайны природы. И в то же время – духовное и плотское, мудрость и глупость, богатство и бедность, алчность и щедрость, милосердие и жестокость, дружба и вражда – все человеческое оказывается представленным здесь каким-то непостижимо символическим образом.


Китайский эрос

«Китайский эрос» представляет собой явление, редкое в мировой и беспрецедентное в отечественной литературе. В этом научно-художественном сборнике, подготовленном высококвалифицированными синологами, всесторонне освещена сексуальная теория и практика традиционного Китая. Основу книги составляют тщательно сделанные, научно прокомментированные и богато иллюстрированные переводы важнейших эротологических трактатов и классических образцов эротической прозы Срединного государства, сопровождаемые серией статей о проблемах пола, любви и секса в китайской философии, религиозной мысли, обыденном сознании, художественной литературе и изобразительном искусстве.


Макамы

Макамы — распространенный в средневековых литературах Ближнего и Среднего Востока жанр, предвосхитивший европейскую плутовскую новеллу. Наиболее известным автором макам является арабский писатель, живший в Ираке. Абу Мухаммед аль-Касим аль-Харири (1054—1122). Ему принадлежит цикл из 50 макам, главный герой которых — хитроумный Абу Зейд ас-Серуджи — в каждой макаме предстает в новом обличье, но неизменно ловко выпутывается из самых затруднительных положений. Макамы написаны рифмованной ритмической прозой с частыми стихотворными вставками.


Классическая поэзия Индии, Китая, Кореи, Вьетнама, Японии

В сборник вошли произведения таких поэтов как: Калидаса, Хала, Амару, Бхартрихари, Джаядева, Тирукурал, Шейх Фарид, Чондидаш, Мира-баи, Мирза Галиб, Цао Чжи, Лю Чжень, Цзо Сы, Шэнь, Юй Синь, Хэ Чжи-чжан, Оуян Сю, Юй Цянь, Линь Хун, Юри-ван, Астролог Юн, Тыго, Кюне, Син Чхун, Чон Со, Пак Иннян, Со Гендок, Хон Сом, Ли Тхэк, Чон Джон, Сон Ин, Пак Ын, Ю.Ынбу, Ли Ханбок, Понним-тэгун, Ким Юги, Ким Суджан, Чо Менни, Нго, Тян Лыу, Виен Тиеу, Фам Нгу Лао, Мак Динь Ти, Тю Дыонг Ань, Ле Тхань Тонг, Нго Ти Лаг, Нгуен Зу, Какиномото Хитамаро, Оттомо Табито, Нукада, Отомо Саканоэ, Каса Канамура, Оно Такамура, Минамото Масадзуми, Фудзивара Окикадзэ, Идзуми Сикибу, Ноин-Хоси, Сагами, Фудзивара Иэцунэ, Сюндо Намики, Фудзивара Тосинари, Минамото Мититомо, Сетэцу, Басе, Ранран, Сампу, Иссе, Тие, Бусон, Кито, Исса, Камо Мабути, Одзава Роан, Рекан, Татибана Акэми и мн.др.


Услада душ, или Бахтияр-наме

Книга-памятник персидской орнаментальной прозы XIII в. Автор в распространенной в то время манере развивает тему о вреде поспешных решений, щедро украшая повествование примерами, цитатами, риторическими фигурами.


Игрок в облавные шашки

«Дважды умершая» – сборник китайских повестей XVII века, созданных трудом средневековых сказителей и поздних литераторов.Мир китайской повести – удивительно пестрый, красочный, разнообразные. В нем фантастика соседствует с реальностью, героика – с низким бытом. Ярко и сочно показаны нравы разных слоев общества. Одни из этих повестей напоминают утонченные новеллы «Декамерона», другие – грубоватые городские рассказы средневековой Европы. Но те и другие – явления самобытного китайского искусства.Данный сборник составлен из новелл, уже издававшихся ранее.


Трагедии. Сонеты

Шекспир — одно из тех чудес света, которым не перестаешь удивляться: история движется гигантскими шагами, меняется облик планеты, а людям все еще нужно то, что создал этот поэт, отделенный от нас несколькими столетиями.. В сборник вошли трагедии Ромео и Джульетта, Гамлет, Отелло, Король Лир, Макбет, Антоний и Клеопатра в переводе Б. Пастернака и Сонеты в переводе С. Маршака. Вступительная статья: А.Аникст. Примечания: А.Аникст и М.МорозовИллюстрации А. Гончарова, Б. Дехтерева, М. Пикова, B. Фаворского, Д. Шмаринова.


Испанские поэты XX века

Испанские поэты XX века:• Хуан Рамон Хименес,• Антонио Мачадо,• Федерико Гарсиа Лорка,• Рафаэль Альберти,• Мигель Эрнандес.Перевод с испанского.Составление, вступительная статья и примечания И. Тертерян и Л. Осповата.Примечания к иллюстрациям К. Панас.* * *Настоящий том вместе с томами «Западноевропейская поэзия XХ века»; «Поэзия социалистических стран Европы»; «И. Бехер»; «Б. Брехт»; «Э. Верхарн. М. Метерлинк» образует в «Библиотеке всемирной литературы» единую антологию зарубежной европейской поэзии XX века.


Разбойники

Основной мотив «Разбойников» Шиллера — вражда двух братьев. Сюжет трагедии сложился под влиянием рассказа тогдашнего прогрессивного поэта и публициста Даниэля Шубарта «К истории человеческого сердца». В чертах своего героя Карла Моора сам Шиллер признавал известное отражение образа «благородного разбойника» Рока Гипарта из «Дон-Кихота» Сервантеса. Много горючего материала давала и жестокая вюртембергская действительность, рассказы о настоящих разбойниках, швабах и баварцах.Злободневность трагедии подчеркивалась указанием на время действия (середина XVIII в.) и на место действия — Германия.Перевод с немецкого Н. МанПримечания Н. СлавятинскогоИллюстрации Б. Дехтерева.


Учитель Гнус. Верноподданный. Новеллы

Основным жанром в творчестве Г. Манна является роман. Именно через роман наиболее полно раскрывается его творческий облик. Но наряду с публицистикой и драмой в творческом наследии писателя заметное место занимает новелла. При известной композиционной и сюжетной незавершенности новеллы Г. Манна, как и его романы, привлекают динамичностью и остротой действия, глубиной психологической разработки образов. Знакомство с ними существенным образом расширяет наше представление о творческой манере этого замечательного художника.В настоящее издание вошли два романа Г.Манна — «Учитель Гнус» и «Верноподданный», а также новеллы «Фульвия», «Сердце», «Брат», «Стэрни», «Кобес» и «Детство».