Смута Новейшего времени, или Удивительные похождения Ивана Чмотанова - [2]

Шрифт
Интервал

— Подожмёмся к черте! — командовал старшина милиции. — Строго по два! Строго по два! — Ваня поёжился. «Точно в санпропускник идём», — огорчился он.

— Правее подожмёмся!

Прямым углом очередь повернула к дверям мавзолея и сняла шапки. Тихо вошли в полумрак, откашлялись и спускались вниз.

— Не отстаём! Не останавливаемся! Строго по два! — Негромко предупреждал офицер с голубой повязкой на рукаве. Пройдя два пролёта, Ваня повернул направо и стал подыматься по леснице. Розовый свет лился из стеклянного ящика, сверху громоздилась чугунная пирамидка, повторяющая очертаниями мавзолей. Стеклянные боковины украшали гербы и флаги из литого чугуна. Внутри в красноватом свете лежал Он. Невольно замедляли шаги граждане, но офицеры молчаливо оттесняли подальше от гранитного барьера к стене, торопили проходить и делали знаки друг другу, поднимая два пальца.

...Он лежал в тёмнооливковом френче, в той же позе и с тем же выражением усталости, с каким его застала смерть.

— Скорее пройдём! — бормотала охрана.

«Человек двенадцать стерегут, не меньше», — подумал Ваня. Выходя наверх по лестнице, он заметил портьерки и жёлтые латунные двери. Отделившись от потока, бегом поднимавшегося наверх, потрясённого не столько образом Его и пережитыми чувствами, сколько молниеносностью посещения, Ваня шагнул за портьерку и стал там, никем не замеченный. Он ещё не понял, зачем ему это понадобилось. На всякий случай проверил, заметят ли. Не заметили. Ваня быстро вышел и смешался со всеми.

Идя вдоль кремлёвской стены, Ваня осознал, что за идея неожиданно оформилась в голове.

Под стеклом лежали миллионы...

Рокфеллер, в газетах пишут, коллекционирует мумии голов узников Бухенвальда, — размышлял Ваня. — И платит за них сотни тысяч в валюте. Купить домик с огородиком на Кавказе. Женится на Маняше. Сотни тысяч за голову безвестного каторжника, миллиарды - за голову гениального зодчего. Миллиардов 40 дадут, а то и 200.

                                   *  *  *

На другой день Ваня подходил к удивительному по простоте линий сооружению, но вместе с тем и величественному, за дверями которого лежали все капиталы Америки и Африки, вместе взятые. При Ване было: нож, хирургическая пилка, пластмассовый баллончик со сжатым сонным газом (за недорого отдали на Минаевской толкучке), превосходный набор отмычек для банковских операций, электроминоискатель и то, что за границей называется вдохновением.

Чувствуя себя необыкновенно ловким и сильным, Чмотанов мягко ступал последним.

Офицер отвернулся посмотреть, не остался ли кто в гранитном тамбуре. Ваня скользнул к саркофагу. Безмолвные часовые, стоявшие по углам, как прежде заметил Ваня, спали, дыша ровно и не мигая. За одного из них Чмотанов и спрятался.

Офицер проверил пломбу в поддоне саркофага. Словно рысь, следил за ним вор века. Дежурный снял чехол с телефона и набрал номер.

— Аллё, аллё. Жорик? Это я, Шолкин. Закруглился. Всё в порядке. Что-что? Ха-ха. Волосы в бороде! Вот будешь завтра дежурить, тогда и считай. Ха-ха. Пока.

Потом офицер снова позвонил.

— Позовите Нинель. Аллё, Нинель? Здравствуй, дусик. Еду к тебе, моя девочка. С работы звоню. Порядок. Все ушли, один я остался. В Оперетту? Очень мило. А потом к тебе? Еду. Пока.

Офицер зевнул и, воткнув штепсель сторожевой системы, вышел в жёлтую латунную дверь.

Чмотанов зашевелился, подкрался к розетке и выключил иностранные хитрости. Поудобнее устроился рядом с телефонным столиком за портьеркой и отдался потоку мыслей о будущем.

Сменялись караулы, топоя сапогами. Негромко командывал разводящий.

Пробило полночь.

Час ночи.

Два.

— Кось! — сказал наружный часовой. В подземелье голос солдата раскатывался, как в бочке. Чмотанов замер.

— А? — вполголоса отвечали.

— Злодей этот Шолкин.

— Злодей. — Согласился второй.

— Ты, говорит, если ещё хоть раз пропустишь политинформацию, - всю зиму в наружке простоишь. Через час, говорит, стоять будешь.

— В декабре я нос из-за него отморозил - три часа стоял через час. Градусов 30 было.

— Это он любит.

— Ох-хо-хо, скоро ли пересменка?

— Три четверти пробило.

Ровно в три часа ночи Чмотанов натянул респиратор и открыл баллончик с сонным газом. В склепе зашипело. Часовой сон превратился в наркотический.

Пробило четверть четвёртого.

Чмотанов встал и подумал: «Размяться бы». Он залез на саркофаг, сделал на руках стойку и походил немного. Затем спрыгнул и быстро сорвал пломбу. Осмотрев замок, Ваня коротко хохотнул. Вместо замка под трёхбородочный японский ключ вор века обнаружил обычный замочек от канцелярского стола. — Средств не было! — хихикал расхититель, отпирая замок булавкой. Он поднял стеклянный верх на петлях, словно кузов автомобиля, и залез на ложе. Став рядом с Ильичём на колени, Ваня вынул пилу. Осторожно, как мину, приподнял он голову с налёженного места и... голова осталась у него в руках. Положив её рядом с собой, Ваня лихорадочно, словно золотоискатель, сунул руку в отверстие, прикрывавшееся головой и нащупал что-то комковатое.

Он вытащил горсть обыкновенной пробковой крошки.

— Это как же так... — Ошеломлённо сказал Ваня. На глаза навернулись слёзы. Он схватился за кисти рук, будто утопающий, и они, твёрдые и холодные, как железо, отвалились - из рукавов посыпалась толчёная пробка.


Еще от автора Николай Константинович Боков
Смута новейшего времени, или Удивительные похождения Вани Чмотанова

Повесть о том. как вор карманник похитил из мавзолея голову Ленина. . . С иллюстрациями, предисловиеми и примечаниями, переработанное.


Пик Доротеи

Дом на берегу озера в центре Европы. Доротея мечтательница и Клаус, автор вечно незавершенной книги-шедевра, ее сестра Нора, спортивная и соблазнительная. К ним присоедился меломан и умный богач Лео Штеттер, владелец парусника Лермонтов. Он увлечен пианисткой Надеждой и ее братом, «новым русским» Карнаумбаевым. Знаменитый дирижер Меклер и его верная экономка Элиза тоже попали в это изысканное общество. Меклер потрясен встречей с Доротеей. Он напряженно готовит концерт, ей вдохновляясь. Нора вот-вот улетит в Бразилию с филантропической миссией.