Смотри, как они умирают - [18]

— Да?

— Я даже не знаю, как тебя зовут!

— Что?

— Имя! — прокричал он. — Как твое имя?

— О. — И девушка хихикнула.

— Ну? И как же?

— Чайна! — крикнула она в ответ и побежала по улице.

Глава 7

Жара странная штука.

Как и любовь, она может толкать человека на непредсказуемые поступки. Как и любовь, она может быть давящей, беспощадной, убивающей всякое желание шевелиться, пока в один прекрасный день это не приводит к взрыву страсти. «Я ударил его тесаком, потому что было жарко». В этом предложении звучат объяснение и извинение. Было жарко. В этих двух словах содержится все. Было жарко, так что я не в ответе за свои действия, знаю только, что было жарко, и весь длинный день я мучился, я едва мог дышать — такое было пекло, а он сказал мне: «Кофе слишком крепкий», и я ударил его тесаком. Жарко было, понимаете.

Пожатие плечами.

Понимаете вы? Было жарко.

И, как и любовь, жара может порождать другое чувство, чувство, которое — как ни смело это звучит — может быть описано как единение, знание, что человеческое бытие в этот день, в этот невыносимо жаркий день одинаковое у всех. Жара становится узами, прочными, как железобетон. Вы ненавидите цвет моей кожи? Это очень интересно, но, бог мой, как же жарко, мы и потеем одинаково. Вы любовник моей жены? Это непростительно, но все же давайте вместе выпьем пива, чтобы было не так чертовски жарко, а разберемся как-нибудь потом.

Жара, как и любовь, плоха, если не говорить о ней. Любовники ищут, кому рассказать о своих пассиях, распутники хвастаются своими похождениями, шестнадцатилетний заводила, душа компании, проводит часы у телефона, описывая товарищам по футбольной команде свой первый поцелуй — о любви надо говорить.

Лейтенант Питер Бирнс вышел из своего кабинета, желая поговорить о жаре. Это был плотно сложенный мужчина с седеющими волосами и серо-голубыми глазами. Ему хотелось верить в то, что он потеет куда больше других людей. Ему нравилось верить в то, что жару организовали специально для него адские силы и послали ее на землю для того, чтобы помучить его лично. Он не смог бы объяснить, почему такая участь выпала именно ему, но знал, что в жару страдает больше, чем имеет право страдать любой нормальный человек.

В комнате детективов стояла тишина. Стив Карелла, закатав рукава рубашки, сидел за своим столом и читал рапорт из ФБР о подозреваемых взломщиках. Бирнс подошел к зарешеченному окну и посмотрел на улицу. Машины, люди — все казалось внезапно превращенным в пластиковый транспарант и подвешенным во времени и пространстве.

Бирнс вздохнул.

— Жарко, — констатировал он.

— Мм… — отозвался Карелла.

— Где все?

— Бакер на ограблении, Эрнандес разбирается с жалобой, а Клинг… — Карелла пожал плечами. — Он вроде в засаде, так?

— Дело с магазином?

— Думаю, да.

— Точно, — вспомнив, подтвердил Бирнс. — Парень, который продает кокаин по поддельным рецептам. — Он удрученно вздохнул. — Вряд ли негодник проявится. В такую-то жару.

— Может, и нет, — отозвался Карелла.

— Всегда я выбираю не то время для отпуска, — пожаловался Бирнс. — Мы с Генриеттой не один месяц пытались вычислить правильное время. Я старший офицер, так что у меня привилегия первого выбора. И что? Я всегда ошибаюсь с хорошей погодой примерно на месяц. Стоит такая жара, что даже думать невозможно, потом наступает время моего отпуска, и начинается: или дожди, или постоянная хмарь, или, еще хлеще, из Канады приходит циклон со снегом. И такая ерунда каждый год. — Он помолчал несколько мгновений. — Н-да, каждый год. Хотя один раз отпуск удался. Мы ездили в Вайнярд. Погода тогда стояла отличная. — Он покивал, вспоминая.

— В любом случае отпуск не удается, — посетовал Карелла.

— Да? Это как так?

— Не знаю. Обычно у меня уходит пара недель на то, чтобы успокоиться, и как раз тогда, когда я начинаю расслабляться, приходит время выходить на работу.

— В этом году собираешься куда-нибудь?

— Вряд ли. Дети слишком маленькие.

— И сколько же им? — полюбопытствовал Бирнс.

— В июне исполнился год.

— Господи, вот время-то летит, — посетовал Бирнс и замолчал.

Лейтенант размышлял о том, что время пролетает, о собственном сыне, о том, что Карелла ему тоже вроде сына, а участок вроде семейного дела — как, например, кондитерский или бакалейный магазин, о том, как хорошо, что Карелла работает с ним.

— Что ж, разговорами о жаре делу не поможешь, — заключил Бирнс и снова вздохнул.

— Иногда… — начал было что-то говорить Карелла, но тут зазвонил телефон. Он снял трубку. — 87-й участок, детектив Карелла.

Голос на другом конце заявил:

— Я знаю, где скрывается Пепе Миранда.

Они увидели Сиксто, когда он выходил из аптеки. Лицо его пылало. Казалось, он готов расплакаться. Он часто моргал, как обычно делают, когда хотят отогнать подступающие слезы.

— В чем дело? — осведомился Зип. Он беспристрастно изучал Сиксто, словно на самом деле его не особенно интересовало, что же произошло с приятелем. — Твое настоящее состояние каким-то образом связано со мной? — с подозрением спросил он.

— Нет, — ответил Сиксто.

— Ты выглядишь так, словно кто-то огрел тебя бейсбольной битой.

— Нет.

— А что ты делал в аптеке?