Смертельное наследство - [8]

Они немного поговорили о похоронах, своих спутниках жизни и детях. Потом, как и следовало ожидать, разговор снова зашел об отце. Том отметил про себя, что при этом Тесса избегала смотреть ему в глаза.

— Тебя что-то тревожит, — сказал он. Это был не вопрос, но утверждение.

Тесса наконец перевела на него взгляд:

— Отец говорил тебе когда-нибудь о своих ирландских контактах?

— Ты имеешь в виду его ирландских родственников?

— И их тоже, — нехотя сказала Тесса. Потом, поскольку Том продолжал хранить молчание, продолжила: — Но это скорее относится к таким понятиям, как «миссия» или «общее дело». Или как там еще это у них, ирландцев, называется…

— Что-то такое говорил, но очень давно. — Том действительно имел весьма смутное представление обо всех этих ирландских делах. Помнил только, что родители в разговоре иногда шепотом упоминали имя дядюшки Шона.

— Раньше он их всех ненавидел. Знаешь об этом?

— Ненавидел? Отец? — Том не смог скрыть удивление.

— Всей душой! — печально произнесла Тесса. — Он обвинял их — полагаю, главным образом дядю Шона — в том, что мы из-за них утратили связи со страной предков.

— Когда он разговаривал с тобой об этом? — Том в душе почувствовал, что его захлестнуло чувство вины. Он всегда был слишком эгоистичен, зациклен на себе и уделял очень мало внимания овдовевшему отцу.

— Когда вернулся из поездки в Ирландию. — Глаза у Тессы на мгновение затуманились. — Он тогда даже всплакнул.

Том глотнул вина и обвел глазами переполненный зал, пока сестра приводила в порядок растрепанные чувства. В этом модном ресторане в центре огромного города странно было слышать, что кого-то глубоко опечалил семейный конфликт, произошедший много лет назад за тысячи миль отсюда.

— А потом он об этом говорил?

— Не напрямую. Но прошлым летом в Хемптоне он ни с того ни с сего начал вдруг повествовать о семейном долге. Долге по отношению к тем, кто остался там.

— Что, собственно, он имел в виду?

— Похоже, хотел, чтобы мы реанимировали некоторые забытые связи. В частности, восстановили отношения с нашими тамошними родичами. Возможно, этот порыв явился следствием его прославленного «чувства истории».

— С чего в таком случае начнем?

— Полагаю, мы особенно не разоримся, если каждый из нас пожертвует на благо ирландской части семьи пять-десять тысяч долларов. Думаю, такое подношение порадовало бы отца. Тем более что его родственники в своем большинстве не слишком хорошо обеспечены.

— О’кей! — Том протянул руку через стол, чтобы пожать ладошку сестры. — Поддержим родственников отца в память о нем. — Он не говорил Тессе о своих материальных проблемах. Кроме того, пять-десять тысяч долларов в его ситуации существенной роли не играли.

Они вместе вышли из ресторана и свернули на залитую солнцем Сорок седьмую улицу, по которой деловито сновали толпы ньюйоркцев. При этом, однако, никто из прохожих на них не наткнулся и никак иначе их не обеспокоил. Возможно, по той причине, что они излучали уверенность и производили впечатление победителей и хозяев жизни. Хотя Том превосходил ростом сестру на целых шесть дюймов, Тесса с ее пятью футами восемью дюймами казалась выше большинства проходивших мимо женщин. Непокорная кудрявая шевелюра Тома странным образом также способствовала упрочению его имиджа уверенного в себе мужчины, и хотя волосы у него были рыжеватые, а у Тессы — светлые, как у матери, несомненное сходство черт и манеры смеяться не оставляло никаких сомнений в их близком кровном родстве.

Тесса открыла сумочку и достала из нее заполненный банковский чек на десять тысяч долларов.

— Моя половина, — сказала она с улыбкой.

— Хм… Ты хочешь, чтобы я доставил и твои деньги?

— Но ведь ты живешь ближе к ним, не так ли? — Тесса одарила его пристальным взглядом своих аквамариновых, как у матери, глаз. — Ты мог бы вручить им оба наших чека лично.

— Протянув руку через Ирландское море, — с пафосом сказал Том, пародируя балладу из детской книжки, которую они с сестрой читали в отрочестве.

Потом они ускорили шаг и смешались с толпой.

* * *

Во второй половине дня Том отнес документы в генеральное консульство Швейцарии, где чиновник заверил подписи и печати представителя госдепартамента США и, в свою очередь, скрепил бумаги швейцарской печатью с изображением креста.

Клейтон еще раз внимательно просмотрел все документы и положил в кейс. В пять тридцать он зашел выпить в ресторан «Пьер», позвонил жене в Лондон, чтобы сообщить, каким рейсом вылетает, и, взяв такси, вернулся в аэропорт Кеннеди, где сел на самолет, направлявшийся в Англию.

Когда самолет входил в арктические широты, двигаясь по северному воздушному пути в Европу, пассажирам подали изысканный обед из пяти блюд и выдержанное шампанское. Покончив с едой и напитками, летевший в первом классе Том разложил кресло, надел черные наглазники и заснул. Проснулся он пятью часами позже, когда в салоне начали разносить завтрак, а самолет разворачивался, взяв курс на аэропорт Хитроу.

Приземлившись, Том простоял некоторое время в очереди в секторе прилета, после чего, миновав иммиграционный контроль, взял чемоданы и вышел из здания терминала, где на парковке встретил поджидавшую его в машине Кэролайн. Положив чемоданы в багажник, Том устроился на месте для пассажира и потянулся к супруге, чтобы запечатлеть у нее на устах поцелуй. Губы у жены были мягкие и благоухали ароматическим солями от принятой недавно ванны. Когда же она при поцелуе коснулась его щеки своими подстриженными до плеч густыми каштановыми волосами, они показались ему чуточку влажными.