Смертельно прекрасна - [42]

— Ари… — Она делает шаг вперед, затем замирает. В ее невероятно зеленых глазах, то и дело, плавает вина, жалость. Я ощущаю, как на меня сваливается целая тонна эмоций.

— Как ты узнала, что я здесь?

— Я ведь не глухая. Я слушаю, когда ты говоришь.

— Но я не говорила, куда я пойду.

— И не нужно было.

Выдыхаю. Протираю ладонью лоб и настороженно гляжу на тетушку. Она тут же на меня смотрит оскорблено, будто бы я обвинила ее в преступлении.

— Я не причиню тебе вреда, Ариадна.

— Правда?

— Конечно.

— В противном случае, мы пойдем к шерифу. — Неожиданно заявляет за моей спиной Мэтт, и я удивленно оборачиваюсь. Парень выглядит чертовски спокойным.

Моя тетя вскидывает ровные брови и оценивает парня пристальным взглядом. Мне в ту же секунду становится паршиво. Лучше бы он вообще молчал!

— Мэттью, верно? — Интересуется Мэри-Линетт и делает шаг вперед. Я стремительно загораживаю парня спиной, но она все равно прорывается вперед.

— Да, мэм.

— А это Хэйдан. — Теперь она смотрит на Хэрри. Тот тоже старается стоять уверенно, но его выдают трясущиеся густые брови, торчащие из-под вспотевших очков.

— Был сегодня утром.

— Я рада, что у Ари есть такие друзья… — Неожиданно моя тетушка становится самым настоящим одуванчиком. На ее губах проскальзывает грустная улыбка. — Спасибо.

Отлично. Просто превосходный поворот. Сейчас, конечно, можно и обняться, но мне почему-то не хочется. Мне вообще не нравится, что Мэри-Линетт стоит на пороге домика Нортонов и пытается быть милой, тогда как пару часов назад сжимала в руках одичавшую сестру! Это лицемерие, что ли. Откидываю назад волосы и подхватываю Мэри под локоть.

— Нам пора. Пока ребята.

Я тащу Мэри-Линетт вперед, надеясь, как можно скорее покончить с той частью, где мне объясняют, какого черта происходит. Если этому вообще есть объяснение.

Черт возьми. Неужели я возвращаюсь в этот проклятый коттедж? Живот сводит.

— Ари…

— Ты должна все мне объяснить. Обязана.

— Мне очень жаль, дорогая. Это так…

— Дико? Неправильно? — Гляжу на тетушку, стиснув зубы. — Кто вы вообще такие? И, да, я знаю, что вы лицемерки и обманщицы. Эту часть можешь опустить.

— Норин никогда бы не причинила тебе вред. Ари, ты меня слышишь? Никогда. — Мы вдруг останавливаемся на перекрестке и впяливаем друг на друга похожие взгляды. — Мне ли тебя не понять? Тебе страшно, ты сбита с толку? Чувствуешь себя потерянной? Чужой? Мы все через это проходили, дорогая. И я, и Норин. И твоя мать.

— Тогда почему Норин пыталась меня убить?

— Она не хотела, она…

— Хватить врать! — Я откидываю руку тетушки и отхожу назад. — Она на себя была не похожа, да. Но это была она. Так объясни, что с ней? Она больна? Ей нужен врач?

— Это сложно, Ари. Давай пройдем в дом.

— Но там ведь…, - потираю ладонями берда и шепчу, — там ведь она, а я должна знать, должна знать сейчас, что мне ничего не грозит, понимаешь?

Мэри-Линетт страдальчески горбит спину и глядит на меня так виновато, словно она отняла самое дорогое, что у меня было в жизни. Тетушка покачивает головой, подходит ко мне и хватается пальцами за мои замерзшие плечи.

— Норин — удивительная женщина. Сильная и храбрая. И она любит тебя. Слышишь?

— Но она…

— …жертва, борющаяся за свое тело и разум.

— Не понимаю.

— Норин никогда бы не причинила тебе вред, но иногда у нее не хватает сил… Иногда он пробирается внутрь ее головы, и как бы сильно она не сопротивлялась, он берет верх.

— Кто — он?

Тетя Мэри не спешит с ответом. Прожигает меня взглядом и молчит.

— Что? — Восклицаю я. — Чего ты боишься? Она…, — сглатываю, — она одержима?

— Ее контролируют силы извне.

— И как я могу быть уверена, что прямо сейчас эти «силы» не взяли над ней верх?

— Думаю, на этот раз он сделал просчет. — Мэри-Линетт опускает руки и ухмыляется. В глазах у нее загораются искры. — Он рассчитывал, что сломит ее. Но ошибся. Теперь она ненавидит себя так люто, что будет бороться еще сильнее, еще отчаяннее.

— О ком мы говорим? Кто ее контролирует?

— Тот, кому подчиняются все ведьмы, моя дорогая. — Неожиданно выдыхает тетя и на меня смотрит из-под опущенных, густых ресниц. Застываю от ужаса, а Мэри-Линетт едва слышно шепчет, — Дьявол, Ари. — достает из кармана сигареты и закуривает. — Он самый.

Она сказала слово на букву «В». Она сказала «ведьмы». А потом, видимо, решила не останавливаться и добить меня окончательно и еще про Дьявола что-то сказанула.

Я даже не помню, как оказываюсь дома. Как оказываюсь за кухонным столом. Как в пальцах сжимаю горячую кружку чая с мятой. Ничего не понимаю.

Норин тоже здесь. Я думала, мы должны поговорить. Думала, мы должны выяснить отношения, определиться, как жить дальше, учитывая то, что она едва не разодрала меня в клочья. Но теперь я понимаю, что все это полная чушь. Смысл обсуждать такие мелочи? У нас на повестке дня целый Армагеддон, кажется. К уда уж до диалогов об обычном, тихом, семейном скандале? Кто-то бьет посуду, а мы бьем друг друга о стену. Вполне нормально.

— Ари, наша семья немного не такая, как все остальные.

О, Боги, меня сейчас стошнит.

— Немного? — Тихо переспрашиваю я, тарабаня пальцами по чашке.

— Достаточно, чтобы люди не поняли таких различий. — Ровным голосом говорит тетя Норин, а я гляжу на нее и никак не могу смириться с тем, что еще в обед она сидела внизу в подвале и срывала зубами ногти со своих пальцев.