— Она мертва, — сказал он.
— Что это, по-вашему, — приступ? — спросил Митчелл.
— Этого я не могу утверждать без тщательного осмотра. Когда вы в последний раз видели ее — живую?
Митчелл задумался.
— Она была в порядке, когда я принес ей кофе.
— Когда это было?
— Ну, может быть, минут сорок назад — что-то около этого. Потом, когда я пришел со счетом, я подумал, она спит…
— Она мертва по меньшей мере полчаса, — сказал Брайант.
Их разговор стал привлекать внимание. Люди оборачивались, стараясь все разглядеть и услышать.
— Может быть, это было что-то вроде приступа? — с надеждой предположил Митчелл.
Его устраивала мысль о приступе.
У его свояченицы случались приступы. Он чувствовал, что приступы — дело житейское и понятное всякому.
Доктор Брайант воздержался от высказываний. Он только озадаченно покачал головой.
У его локтя раздался голос, голос укутанного в кашне усатого человечка:
— Смотрите, у нее на шее какая-то точка…
Он говорил извиняющимся тоном, с видом человека, осмеливающегося давать советы специалисту.
— Действительно, — проговорил доктор Брайант.
Голова женщины свесилась набок. На шее виднелся крохотный след укола.
— Простите, — включились в разговор оба Дюпона. Они все это время внимательно прислушивались. — Вы говорите, дама мертва, и на шее у нее точка?
Продолжил Жан, Дюпон-сын:
— Позвольте высказать предположение. Здесь летала оса. Я ее убил. — Он показал трупик осы на кофейном блюдце. — Не могла ли эта бедная дама умереть от укуса осы? Я слыхал, такое случается.
— Все может быть, — согласился Брайант. — Я знаю о таких случаях. Да, конечно, это весьма вероятная причина, особенно при сердечной недостаточности…
— Что прикажете предпринять, сэр? — спросил стюард. — Мы будем в Кройдоне через минуту.
— Да-да. — Доктор Брайант слегка подался назад. — Что ж тут можно предпринять. Ничего. Только проследите, чтобы до тела никто не дотрагивался.
— Да, сэр, я понимаю.
Доктор Брайант собирался вернуться на свое место и с некоторым удивлением поглядел на маленького укутанного иностранца, который явно не желал уходить.
— Милейший сэр, — сказал он, — вам лучше сесть на место. Мы сию минуту будем в Кройдоне.
— Это верно, сэр, — подтвердил стюард. Он повысил голос: — Пожалуйста, все займите свои места.
— Pardon[6],— сказал человечек. — Здесь что-то есть…
— Что?
— Mais oui[7], то, чего никто не заметил.
Носком остроконечного лакированного ботинка он указал на то, что имел в виду. Стюард и доктор Брайант увидели какой-то черно-желтый предмет, полуприкрытый подолом черной юбки.
— Еще одна оса? — удивился врач.
Эркюль Пуаро опустился на колени. Он вытащил из кармана пинцетик, аккуратно взял что-то с пола и встал.
— Да, — сказал он, — очень похоже на осу; но это не оса!
И он повернул пинцет так, чтобы оба, и врач и стюард, могли ее рассмотреть — пушистый моточек оранжевого и черного шелка, прикрепленный к странному длинному шипу с запачканным острием.
— Боже милостивый! О Боже милостивый! — воскликнул маленький мистер Кленси, который покинул свое место и отчаянно пытался заглянуть через плечо стюарда. — Поразительно, просто поразительно, самое поразительное, что я видел в жизни. Если бы мне сказали, ей-богу, я не поверил бы.
— Вы не могли бы выразиться пояснее, сэр? — спросил стюард. — Вы узнаете этот предмет?
— Узнаю? Конечно же узнаю. — Мистер Кленси был вне себя от профессиональной гордости. — Этот предмет, джентльмены, — колючка, которой стреляют из духовой трубки некоторые племена — не могу точно сказать где, в Южной Америке или на Борнео[8],— и я сильно подозреваю, что на кончике его…
— Знаменитый яд южноамериканских индейцев, — закончил Эркюль Пуаро. И прибавил: — Mais enfin! Est-се que c'est passible?[9]
— Невероятно, — воскликнул мистер Кленси, все еще полный радостного возбуждения. — Уверяю вас, это в высшей степени невероятно. Я пишу детективные романы, но чтобы наткнуться на такое в реальной жизни…
От волнения он не мог говорить.
Аэроплан медленно накренился, и стоявшие слегка покачнулись. Машина пошла на посадку.
Стюард и врач уже не были хозяевами положения. Инициативу перехватил нелепый человечек в кашне. Он говорил властно и с такой уверенностью отдавал распоряжения, что никому в голову не пришло ему возражать.
Он что-то шепнул Митчеллу, тот кивнул и, протолкавшись сквозь толпу пассажиров, встал у туалетов в дверях, ведущих в передний салон.
Самолет уже катился по посадочной полосе. Когда он наконец остановился, Митчелл громко объявил:
— Леди и джентльмены, я вынужден попросить вас остаться на своих местах до прибытия должностных лиц. Надеюсь, долго вас не задержат.
Разумность этого требования была признана почти всеми, но одна особа пронзительно запротестовала.
— Вздор! — сердито выкрикнула леди Хорбери. — Вы что, не знаете, кто я? Требую, чтобы меня отпустили сейчас же.
— Очень сожалею, миледи. Не могу сделать для вас исключения.
— Но это нелепо, совершенно нелепо. — Сесили сердито топнула ногой. — Я сообщу об этом руководству компании. Это чудовищно — запереть нас здесь рядом с мертвым телом.
— Успокойтесь, милая, — по-аристократически растягивая слова, обратилась к ней Венеция Керр. — Это ужасно, но, кажется, придется с этим примириться. — Она села и вынула портсигар: — Стюард, могу я сейчас закурить?
