Смерть в мои планы не входит - [5]

Особое, центральное место всей коллекции, уделялось массивному перстню с чёрным камнем. О происхождении этого артефакта ходило достаточно легенд, но лишь одна нашла подтверждение в реальной жизни. Перстень, дающий владельцу воистину неограниченную силу и могущество, принадлежал самому легендарному и загадочному придворному магу первого немецкого кайзера Отто Первого, Мунке Хитрому. Магу приписывали многие чудеса, позже обросшие слухами, превратились в легенды и небылицы. В летописях говорилось, что Мунке мог ходить по небу, перемещаясь за считанные секунды между городами, что Мунке мог исцелять людей, поднимать из могилы мёртвых. По требованию Отто Первого, придворный маг самолично отлил из чистейшего золота перстень, на котором ювелир, позже умерщвлённым придворным магом, нанес надпись на никому неизвестном языке. Украшением перстня стал огромный чёрный ограненный камень, который периодически излучает красный свет. Перстень должен был продлить жизнь великого Кайзера десятого века, излечить его от всех болезней. Для того, что бы вдохнуть жизнь в чёрный алмаз, позже названный карбонадо, маг лишил жизни более пятисот человек. В другой летописи говорится, что Мунке изъял души у трёх тысяч человек.

Но к великому сожалению первого Кайзера Германии, его здоровье, прямо на глазах, стало ухудшаться. Появились страшные болезни, которых у него до ношения перстня не было. Придворного мага схватили, привязали к огромному столбу, обложили хворостом и разожгли костёр. На казни присутствовало много людей, поэтому то, что произошло в дальнейшем, можно считать правдой: великий маг взглядом потушил огонь, обратился к Кайзеру всемогущему, к присутствующим людям. В своей речи Мунке проклял правителя Германии и исчез с места казни, растворившись в воздухе. В ту же секунду с пальца кайзера исчез и перстень. Чисто случайно, его нашёл стражник при дворце Отто Первого, далёкий предок Шульке. Как гласит легенда, перстень появился из воздуха и упал к ногам стражника. Перстень передавался из поколения в поколение, тайна о нём хранилась в строжайшем секрете. В роду Шульке, по мужской линии, никто не обладал магическими способностями. Поэтому перстень, как и сейчас, хранился много веков в специальные коробке, отделанной изнутри красным бархатом.

Старик аккуратно взял перстень, завернул его в мягкую бархатистую тряпочку, положил в карман пиджака. Шульке вышел из потайной комнаты, стеллаж с книгами вернулся в исходное положение. Старик направился из библиотеки в гостиную комнату, в которой на диване сидела его невестка и внук.

– Гюнтер, внук, я хочу тебе передать реликвию. Ты её должен беречь до своей смерти, храня нашу родовую тайну. Если бы не эта никому не нужная война, владельцем перстня был бы твой отец. Но увы, его нет в живых.

Старик, смахнув с щеки слезу, достал перстень из кармана и вложил его в руку мальчика.

– Мадлен, нам пора спускаться в подвал дома. Постараемся выжить, это сейчас самое главное. Сердце мне подсказывает, что сегодняшняя ночь – последняя в моей жизни. Слишком я стар, мои дорогие.

Бомбардировка Потсдама американцами началась четырнадцатого апреля одна тысяча девятьсот сорок пятого года. За это время с самолётов, всего за тридцать четыре минуты, было сброшено одна тысяча семьсот пятьдесят тонн бомб. Бомбометание проходило широкой полосой. Погибло более четырех тысяч человек, мирных жителей и восемьдесят военных. Гарнизонная церковь, Городской дворец и ещё более восьмисот пятидесяти домов, превратились в руины, в то время как парки с их замками остались почти невредимыми, как и дворец Сан-Суси.

* * *

– Старший лейтенант, ко мне! – произнёс полковник Мазур.

Подбежавший к нему молодой парень, с безобразным шрамом на правой щеке, отдал честь, застыл в ожидании приказа.

– Бери своих людей и начинайте обход во-он тех трёх зданий, – полковник показал рукой на разрушенные союзниками три жилых дома. Бывших жилых и бывших дома. – Смотри мне, все ценные вещи и утварь сносите в одно место. Выставишь для охраны двух человек и не дай Бог… Ты меня понял, Князев?

– Так точно, товарищ полковник. Не первый раз разгребаем завалы.

Старший лейтенант отдал честь, направился к взводу, которым командовал. Полковник с удовольствием отметил, как из сопливого мальчишки, которого оторвали от студенческой скамьи, получился отличный офицер.

«Кем он хотел стать? По-моему, археологом. Ну ничего, скоро война закончится, продолжит обучение», – подумал Мазур, направляясь дальше, по разрушенной улице.

Старший лейтенант поднял руку вверх, призывая бойцов к тишине. Все замерли неподвижно. В мёртвой тишине полуразрушенного дома отчетливо был слышен звук работающих часов. После того, как приподняли и убрали в сторону массивную деревянную балку перекрытия, всё увидели красивые старинные напольные часы.

– Вот это да! – протянул в восхищении сержант Подайло. – Это же сколько им лет, товарищ старший лейтенант?

Часы уверенно работали, из стороны в сторону раскачивался маятник, груз в виде диска с закрученной спиралью поворачивался вокруг оси. Даже стекло, закрывающее механизм часов и циферблат от воздействия пыли, осталось целым. Как насмешка над погибшими в Потсдаме людьми, напоминанием о вечности времени. Ножки, как и сам корпус часов, были изготовлены из красного дерева. Поражало, с какой любовью и мастерством изготавливались мелкие детали, составляющие на корпусе единую картину. Князев вспомнил её название: «Король Фридрих Первый охотится на оленя». На обратной стороне часов нашлась табличка из бронзы. «1864 год»