Смерть со школьной скамьи - [18]

— Эй, ты, Шестилапая, — крикнул Лебедевой разбитной паренек Сергей Сомов, — брось кошку, а то блох нахватаешься! Будут потом по всему классу скакать!

Пора! Я подскочил к Сомову, схватил его за грудки:

— Ты, падла, если еще раз назовешь ее Шестилапой, я тебе прямо тут морду разобью!

— Ты что, Андрюха, взбесился, что ли? — Сомов попытался оттолкнуть меня, но не смог.

Стоящие рядом пацаны разняли нас, не дали перерасти мелкой стычке в настоящую драку.

В классе, до начала занятий, я велел Лебедевой садиться за одну парту со мной.

— Лена, — сказал я так, чтобы все слышали, — если тебя кто-то еще будет обзывать, скажи мне, я разберусь.

Класс встретил это заявление гробовым молчанием.

На перемене ко мне подошли дворовые дружки из разных классов.

— Андрюха, ты что, решил из-за Шестилапой со всей школой на ножи встать? — удивленно спросили они.

— Плевал я на вашу школу! Если кто ее тронет, я тому без базара в рыло дам!

По законам дворового братства все пацаны, жившие со мной в одном дворе, в любом конфликте обязаны были принять мою сторону. Их, конечно, подивило, что я решил заступаться за Лебедеву, но что поделать! Законы улицы для любого парня главнее всех законов на свете.

После уроков двое девятиклассников отозвали меня поговорить. Разговор не получился, и я вызвал их навести разборки толпа на толпу.

Пока я общался со старшеклассниками, Лебедева покорно дожидалась меня в фойе школы.

— О чем вы говорили? — встревоженно спросила она.

— Лена, я сказал им, что ты моя девушка. Теперь, по уличным законам, любой, кто обидит тебя, будет считаться моим врагом.

— Андрей, — испуганно сжалась она, — по каким законам я стала твоей девушкой?

— Мать его. — Я с досады сплюнул на свежевымытый, еще влажный пол. — Ты откуда приехала? У вас там что, на улице, по законам советской пионерии живут?

— Я не знаю, как там живут, — робко возразила она. — Я на улице мало была, сам понимаешь.

Она показала мне свою уродливую руку, которая показалась мне не такой уж ужасной.

Поздним вечером на пустыре за школьной теплицей встретились две группы разновозрастных подростков: с моей стороны человек десять, противников было раза в полтора больше. Арбитром в конфликте выступил Чигрик, самый авторитетный парень в нашем микрорайоне.

— Лапоть прав! — сказал он, выслушав взаимные претензии сторон. — Если Шестилапая — это его чувиха, то все претензии к ней вы вначале должны обратить к нему. Но в то же время Лапоть не прав. По нашим законам, вначале он должен всем объявить, что она его чувиха, а уж потом впрягаться за нее.

— Да по фигу нам его шестилапая баба! — загалдели враги. — Пусть хоть женится на ней! Но если он вызвал нас на разборки, то по закону должен подраться с кем-нибудь один на один. Чигрик, мы что, в натуре, зря здесь собрались? Пусть дерется, сволочь!

Драться против меня враги выставили самого опытного бойца, который в два счета расквасил мне физиономию. В школу на другой день я пришел с разбитыми губами и синяком под глазом.

— Лена, — шепотом объяснял я соседке по парте сложившуюся ситуацию, — я сделал все что мог, но кличка у тебя останется.

— Ты думаешь, я буду переживать из-за этого? — так же шепотом ответила она. — Смотри!

Она нарисовала на последнем листе в тетради шестиногое животное, похожее на муравьеда, и подписала: «Это — я, Лена Л.».

Вечером мы вдвоем гуляли по микрорайону.

— Андрей, — спросила она, — а теперь, когда я стала твоей девушкой, мне что, придется с тобой целоваться?

О поцелуях я как-то не задумывался, но сама постановка вопроса мне понравилась.

Так началась наша странная дружба.

Ближе к Новому году в школе между старшеклассниками и заезжими пэтэушниками произошла массовая драка с применением цепей и самодельных кастетов. Трех учеников арестовали, два десятка пацанов провели ночь в райотделе. На фоне таких бурных событий Лебедева с ее анатомическими особенностями стала для общества неинтересной. Прошло еще немного времени, и про шесть пальцев на руке у Лены все забыли. Кличка, правда, осталась.

С полноправным вхождением Лебедевой в школьный коллектив наши отношения как-то сами собой стали угасать. Слишком разные люди мы были: она — тихая домашняя девочка, а я — уличный гуляка, не представляющий жизнь без веселых развлечений и захватывающих дух приключений. День шел за днем, и мы стали жить каждый своей жизнью.

После восьмого класса я и Лена стали учиться в разных классах, виделись только на переменах, а вне школы практически не встречались. До меня, конечно же, доходили слухи, что она флиртует то с одним, то с другим, но я ее личной жизнью не интересовался и планов на совместное будущее не строил.

Еще за год до окончания средней школы я твердо решил, что буду поступать в высшую школу милиции. Родители были категорически против, они считали, что мне лучше поступить в техникум и овладеть рабочей профессией, чем связывать свою судьбу с работой в уголовном розыске. Но я был непреклонен. Школа милиции была для меня единственной возможностью избавиться от родительской опеки и в одночасье стать самодостаточным взрослым человеком. Совершенно самостоятельно, без всякого блата, я прошел кадровый отбор в областном УВД и был зачислен кандидатом на поступление в Омскую высшую школу милиции. Оставалось сдать выпускные экзамены в обычной школе.