Смерть смотрит из сада - [47]
— Заплатить, чтоб вы не травмировали внука.
— Да чем, черт подери!
— Его происхождением.
— Неблагородным, да? Ну, это классика. Том Джонс, маленький оборвыш. «Без семьи», сопливая слезинка ребенка…
— Не паясничайте. Именно после (вследствие) разговоров с вами старик вдруг связался с Ненароковым.
Журналист зажмурился, распахнул рыжие очи.
— Но ведь Колька нормальный вроде, не монстр, — прошептал.
— Вы знаете Тимошу?
— Кого?
— Нашего местного идиота.
— В вашей местности идиотов не знаю. На него хотят свалить три убийства?
— Коса принадлежит ему и…
— Продолжайте!
— Может, он отец? Может, он изнасиловал Полину?
— Тот больной — отец Саши? — возмутилась Анна. — Вы сами с ума сошли!
— Больной… — повторил Филипп Петрович со вздохом. — Поля как-то обронила — на мои настойчивые вопросы, — что отец ее ребенка больной.
— Что ж вы молчали!
— Я вычеркнул весь тот ужас из памяти.
— Когда она с вами откровенничала?
— Тринадцать лет назад, когда я ей сделал предложение.
— И Полина вам отказала?
— Почему отказала? Она дала понять, что согласна.
— Николаю, а не вам!
— Вы так уверены? Она позвонила мне за три дня до четырнадцатого июня и пригласила. Я был потрясен.
— Чем же?
— Через семь лет, зов из другой жизни. Настоял на встрече, объяснился. Она улыбнулась и сказала: «Я дам ответ на дне рождения Саши». И дала: «Хочу произнести тост за мой двойной праздник — день рождения сына и помолвка», — и улыбнулась мне той сияющей улыбкой.
— Однако побежал за ней в сад Николай, а не вы.
— Откуда известно, что он побежал в качестве жениха? — обронил Филипп Петрович. — Я не подозревал его, мы все думали на ребенка… Господи, да о чем я! Колька не больной, то есть не сумасшедший.
— Вы поняли определение Полины «больной» как безумец?
— Тогда — нет. Ну, скажем, рак… мало ли серьезных болезней.
— Неизлечимый алкоголизм, — вставил математик.
— Не ваше дело! О чем я?.. Да, тот обрубок с перстнем перевернул все представления о случившемся.
После паузы Иван Павлович сказал:
— Вы тоже выходили в сад.
— Но не на лужайку. Вообще я был тогда… — Журналист улыбнулся с усмешкой.
— Выпимши?
— Я был счастлив.
— Вы любили ее?
— Да, я правду отцу сказал.
— И ни разу не объяснились с Николаем?
— Зачем? Она умерла, и все кончилось. И дружба кончилась.
— Почему?
Померанцев пожал плечами.
— Без видимых причин. А подсознательно… словно некая тайна встала между нами.
— Что ж, сегодня вы его подставили под удар. Судя по вашим словам, у Николая мог быть мотив, так же как и у вас.
…Уже в машине Анна спросила:
— Я все же не понимаю, чем он мог дедушку шантажировать?
— Например, собой.
— Как это?
— Если этот пьяница — отец Саши, старик заплатил ему, чтоб он перед сыном не возникал.
ГЛАВА 27
Учитель выслушал новость как будто со смиренной обреченностью, молча отошел к окну и встал к ним спиной. «Скупая мужская слеза», — подумал математик холодно; он не доверял никому — убийца внушал ужас, как некое неподвластное земным законам существо, в которое «сатана вошел». По какой-то глубинной ассоциации Иван Павлович процитировал вслух:
— «Величие есть только там, где имеется великое преступление».
— Величие? — Ненароков обернулся с багровым от подавленных рыданий лицом. — Ужас и безумие!
— Это Ницше.
— Рационалист увлекается тем великим безумцем?
— Да нет… так, читал, у Вышеславского брал. Не обо мне речь.
— Душно, — сказал учитель, вышел (шум воды в ванной), появился внезапно, бесшумно.
— Спрашивайте.
— Ваш друг Филя здоров? Ничем таким не страдал?
— Каким «таким»?
— Не состоял ли он на учете в психиатрической лечебнице?
— Насколько мне известно, нет.
— А вы?
— Нет.
— Сергей Прокофьевич проверит. Дело в том, что Полина призналась журналисту, что отец ее ребенка — больной.
— Вон оно что… — протянул Николай Алексеевич. — Это многое объясняет.
— А именно?
— Для меня оставалось непонятным, как человек (отец ребенка) мог отказаться от такой блестящей партии. И когда Полина ему призналась?
— За день до смерти. Когда он ей сделал предложение и она приняла его.
— Ложь! Этот сексуальный монстр вторгается в область чувств, ему недоступных.
— Как вы назвали журналиста? — удивился Иван Павлович.
— Наверное, я слишком резок…
— Нет, поясните свою характеристику старого друга.
— Как говорят в среде американских плейбоев, он готов заниматься любовью со всем, что движется. — Учитель взглянул на Анну. — Прошу прощения, этот отвратный образ в данном случае ярок и верен. Но зачем порочить покойницу?
Иван Павлович:
— По-вашему, выйти замуж за Померанцева означало себя опорочить?
— Да ну! Получается, она дала согласие на брак одновременно двоим мужчинам. Но Полина не была глупенькой кокеткой или человеком с раздвоенной психикой.
— Вы ее сравнили с таинственной Джокондой.
— Тайна «вечной женственности» не подразумевает двуличия.
— О! Нам ли судить о загадках женской души.
Мужчины почему-то взглянули на Анну, она покраснела и сказала:
— Мне кажется… если они оба говорят правду, она не любила ни того, ни другого.
— Но зачем давать согласие… — начал учитель, Анна перебила:
— Может, она захотела уесть убийцу. Ну — что выйдет?
Николай Алексеевич констатировал с мрачным сарказмом:
— Вышла смерть. — И с внезапным любопытством: — Вы понимаете ее поведение?
Над компанией веселых обеспеченных молодых друзей плывет запах миндаля. Запах смерти… Кто же совершает убийство за убийством? Кто подсыпает цианистый калий в дорогой коньяк? Почему то, что должно символизировать преуспевание, становится знаком гибели? …Она — одна из обреченных. Единственная, решившаяся сопротивляться. Единственная, начавшая задавать вопросы, от ответов на которые зависит слишком многое. Даже ее собственная жизнь…
Мир шоу-бизнеса. Яркий, шикарный мир больших денег, громкой славы, красивых женщин, талантливых мужчин. Жестокий, грязный мир интриг, наркотиков, лжи и предательства.Миру шоу-бизнеса не привыкать ко многому. Но однажды там свершилось нечто небывалое. Нечто шокирующее. Убийство. Двойное убийство. Убийство странное, загадочное, на первый взгляд даже не имеющее причины и мотива. Убийство, нити которого настолько переплетены, что распутать этот клубок почти невозможно. Почти…
Детективные книги Булгаковой созданы в классической традиции: ограниченное число персонажей и сюжетных линий, динамика заключается в самом расследовании. Как правило, в них описываются «crime passionnel» («преступления страсти» - французский судебный термин)…
На подозреваемого указывало ВСЕ. Улики были незыблемы… или, может быть, только КАЗАЛИСЬ таковыми? Иначе почему бы человеку, совершившему убийство, столь упорно отказываться от своего последнего шанса — облегчения своей вины чистосердечным признанием? Впрочем, правосудие все равно восторжествовало… а может быть, совершилась страшная судебная ошибка? Прошел год — и совершенно внезапно настало время вспомнить старое убийство. Время установить наконец — пусть поздно — истину…
"Однажды декабрьским утром 86-го года я неожиданно проснулась с почти готовым криминальным сюжетом – до сих пор для меня загадка, откуда он пришёл: “Была полная тьма. Полевые лилии пахнут, их закопали. Только никому не говори”. И пошло- поехало мне на удивление: “Смерть смотрит из сада”, “Крепость Ангела” “Соня, бессонница, сон”, “Иди и убей!”, “Последняя свобода”, “Красная кукла”, “Сердце статуи”, “Век кино” и так далее… Я пишу медленно, постепенно проникая в коллизию, как в трагедию близких мне людей, в их психологию, духовно я вынашиваю каждый роман как ребёнка" (Инна Булгакова).
13 мая 1957 года в Никольском лесу в Подмосковье был обнаружен труп десятилетнего мальчика — пуля из немецкого пистолета системы парабеллум застряла в сердце. Никаких следов убийцы обнаружить не удалось; не удалось установить и мотива преступления. Ребенка похоронили возле леса на новом, уже послевоенном кладбище неподалеку от совхоза «Путь Ильича», за могилой следили мать с отцом, больше ее никто не навещал.Шли годы…
Начальника спецотдела Веселова давний недруг отправляет в отставку. И это в то время, когда в курортном регионе готовится теракт. Но генерал-майор закрутил такую комбинацию, что в результате его сотрудники предотвратили акцию, получили награды, а враг был посрамлен.
Ночью в приёмное отделение больницы привезли молодую женщину в бессознательном состоянии. Врачи всю ночь пытались привести её в чувства. А утром она пришла в себя и сбежала из отделения, пока никто не видел. Медсестра видела, как на автобусной остановке её насильно запихивали в машину двое мужчин и сообщила об этом в полицию. В ходе расследования этого дела, вскрылись не только преступления, но и очень интересные тайны некоторых особ…
Мог ли подумать австралийский миллионер Джейсон Полякофф, решив однажды жениться на русской красавице Соне Богдановой, что любовь к ней сведет его с ума? Мог ли он ожидать, что эта любовь превратит его из законопослушного человека в преступника? Мог ли он представить, что желание обладать картиной, на которой изображена женщина, удивительно похожая на Соню, доведет его до ограбления русского провинциального музея, где хранится это сокровище — полотно Зинаиды Серебряковой «Прощание славянки»? И мог ли Джейсон вообразить, что Сонь окажется две, а он будет вовлечен не только в преступление, но и в историю многолетней мести…
В доме престарелых произошел пожар. Экспертиза показала, что одна из погибших на самом деле была убита — кто-то, воспользовавшись суматохой, задушил пожилую женщину. Поскольку в городе уже давно ходили слухи о том, что директор этого учреждения обирает своих подопечных и производит странные манипуляции с их квартирами, корреспондент городской газеты Юлия Сорнева решила убить сразу двух зайцев — провести журналистское расследование обоих горячих дел. Для этого она устроилась в дом престарелых санитаркой и принялась изнутри разведывать обстановку.
Знакомые нам дамочки Аня и Геля отбыли в Москву, дабы театральные премьеры посетить, по музеям и выставкам походить. Но вскоре прервали свой вояж, так как в Тригорске их друзья-полицейские оказались в очень неприятной ситуации. Вот и вернулись подруги домой, чтобы защищать, помогать и спасать.
1892 год. Земского врача Ивана Иноземцева направляют в столицу Туркестанского генерал-губернаторства – Ташкент. Но добраться до нового места службы Иноземцеву не удается: его похищает шайка разбойников во главе с коварным басмачом Юлбарсом, приручившим настоящего тигра. По всему краю ходят слухи и легенды о набегах банды Юлбарса. Он жесток и безжалостен, умен и необычайно хитер, так зачем же ему среди оазисов и миражей пустыни понадобился обычный земский врач Иван Иноземцев? И как теперь ему справиться с новой напастью – эпидемией холеры, которая преследует местных жителей?..
У знаменитой певицы — всегда много врагов. Но тот, кто ненавидит ее, далеко вышел за рамки обычной вражды. Он совершает убийства — и изощренно подстраивает их так, что в преступлении всякий раз подозревают ее. Против нее свидетельствуют все улики. Ей не верит никто — ни милиция, ни пресса, ни даже близкие. Теперь ей, загнанной в угол, может помочь лишь один человек — ее давний покровитель, лихой криминальный авторитет. Единственный, кто верит в ее невиновность, и готов найти настоящего преступника…
Главные герои романа — молодой лейтенант милиции Виктор Слуцкий, расследующий странное убийство в Киеве отставного генерала, советника президента, и бывший военный переводчик Ник Ценский, выполняющий спецзадание заграницей, — вовлечены в тайную и жестокую игру спецслужб Украины и России, вышедших на след опасно больших денег бывшего КГБ. Не зная правил игры, рискуя жизнью, Виктор и Ник не сразу осознают, что они всего лишь пешки в этой игре.
Серия идентичных преступлений, жестоких, словно бы подчиненных какой-то странной, дикой логике, потрясла город. Расследование зашло в тупик — убийца точно смеялся над следователем и легко, как опытный хищник, уходил безнаказанным вновь и вновь. К поискам маньяка подключились уже самые опытные следователи. Но похоже, как его найти, понемногу начинает догадываться только один человек — юноша-студент, проходящий практику в прокуратуре Он знает: чтобы поймать убийцу, его надо понять…
Николай Сотников, главный герой романа, становится обладателем интересных и загадочных документов. Заинтригованный, он начинает собственное расследование, для чего и отправляется в далекое и, как оказалось, опасное путешествие, кардинально изменившее его жизнь.