Смерть ростовщика - [46]

Так как мне было интересно все, что касалось Кори Ишкамбы, то, услышав это имя из уст сарбаза, я начал его расспрашивать. Он-то и рассказал мне о всех тех событиях, которые были описаны выше. Из рассказа стало ясно, что сарбаз был тем самым Турамуродом, которого когда-то арбоб Рузи при помощи заместителя казия посадил в тюрьму, желая принудить служить себе. Но Турамурод вытерпел в тюрьме все тяготы и мучения, перенес все пытки миршаба, а идти служить к арбобу Рузи не согласился.

Турамуроду неоткуда было добыть денег, чтобы откупиться от тюрьмы. В конце концов люди миршаба продали его человеку, брат которого бежал из армии и надо было сдать кого-нибудь взамен сбежавшего. Деньги тюремщики поделил между собой, а Турамурод таким образом попал в солдаты.

— А что, Кори Ишкамба по-прежнему бывает у вашего бывшего хозяина, арбоба Рузи? — спросил я.

— Нет. Тогда же произошло такое, что арбоб Рузи погиб, а Кори Ишкамба не только перестал бывать в селениях Сангсабз и Бульмахурон, но и вообще боится выезжать из города. — И он сообщил мне следующее: — В первую же зиму, после того, как арбоб Рузи, договорившись с Кори Ишкамбой, используя векселя, отнял у дехкан их землю, обиженные им и доведенные до крайности дехкане напали на дом, самого арбоба убили, разграбили все, что было ценного, а усадьбу подожгли.

Тут наша арба свернула на узкую проселочную дорогу в Шуркуль. Сарбаз Турамурод спрыгнул, распрощался с нами и отправился в сторону селения Шанбеи.

XIII

На базарном перекрестке, известном бухарцам под названием Сесу, потому что там скрещивались три улицы, в узком крытом переулке на правой стороне располагался небольшой караван-сарай. Однажды, проходя мимо, я увидел, что около его ворот собралась толпа. Каждый хотел войти внутрь, но в воротах стоял, никого не пропуская, сильный и крепкий сторож. Опершие спиной о косяк, он преграждал вход своей толстой дубиной.

Во дворе, который был хорошо виден через открытые ворота, толпились люди миршаба. Там же расположился отряд кушбеги, собрались служители кази-калона и подчиненные раиса города Бухары. Все они оживленно переговаривались между собой. Среди этих людей, представлявших четырех правителей города, метался Кори Ишкамба. Его большая чалма спустилась ему на шею, он раскачивался из стороны в сторону, как, плакальщица, и рвал на Себе бороду, крича:

— Ой, я пропал! Ой, мои дорогие денежки, боже мой!

Порой он принимался царапать себе ногтями лицо; по его щекам текли струйки крови. Рыдания перехватывали ему горло, и он начинал выть, как воет пес.

Оказалось, что прошедшей ночью воры разобрали крышу над кельей Кори Ишкамбы, которую он снимал в этом караван-сарае, и взломали его сундук, где он хранил деньги.

Люди миршаба нашли следы ног трех людей; следы шли от склада «Кавказ», вниз по ступенькам, через перекрытие коридорчика, выходящего в переулок, по крыше этого небольшого караван-сарая прямо к тому месту, под которым находилась келья Кори Ишкамбы. Обратно следы вели тем же путем к складу «Кавказ» — к ступеням, по которым можно, было подняться на второй этаж. Там была всегда запертая дверь, ключ от которой хранился у сторожа склада.

Эти улики дали основания людям миршаба решить, что сторож знает кое-что об этом деле. Они предположили даже, что он-то и есть главарь шайки, совершившей кражу. К этой улике Кори Ишкамба присоединил еще одну:

— То, что я прячу деньги в этой келье и в этом сундуке, не знал ни один человек, кроме сторожа склада «Кавказ». А вчера, когда я клал в сундук эти деньги, которые для меня все равно что жизнь и даже дороже жизни, со мной как раз был этот сторож, мы с ним и принесли деньги.

Однако сторож встретил представителей власти без всякого смущения и сказал, не проявляя беспокойства, даже иронически улыбаясь;

— Я готов идти к правителям и доказать им, что обвинение этого кровопийцы-ростовщика — злостная клевета. Но без разрешения управляющего, не передав кому-нибудь склад со всеми находящимися в нем товарами, порученный мне товариществом «Кавказ и Меркурий», я отлучиться не имею права.

После этих слов он повел всех к управляющему конторой. Управляющий сказал людям миршаба:

— Прежде всего, я уверен, что мой сторож человек честный. Ему поручен целый склад, набитый товарами. Он служит здесь уже несколько лет, и за все это время у нас ничего не пропадало. Во-вторых, мой сторож подданный Российского государства, у него царский паспорт, и вы не имеете права тащить его в казийский суд. Ступайте к кази-калону, передайте им от моего имени то, что я вам сказал, да не забудьте также передать им мой дружеский привет.

Сторож был коренным бухарцем. Только в тот день стало известно, что он, подобно некоторым другим жителям Бухары, перешел в русское подданство. А так как бухарское правительство не имело права привлекать к ответственности и судить казийским судом русских подданных, то претензия Кори Ишкамбы к сторожу кончилась ничем.

Долго после этого происшествия Кори Ишкамба ходил по улицам как потерянный. Каждому, кто ни попадался ему навстречу, он рассказывал о своем несчастье, проклиная сторожа склада, управляющего конторой товарищества, кази-калона и заканчивая проклятиями самому себе за то, что, доверившись сторожу, допускал его к своим денежным делам.