Смерть ростовщика - [44]

— Неужели, продержав деньги всего два месяца, я обязан платить проценты за целый год?! — не унимался Мухсин.

— Нас не касается — будешь ты платить годовые проценты в два месяца или не будешь! Наше дело получить с тебя по этому векселю сегодня же! Таков закон!

— Таков закон русского царя! — закричал арбоб Рузи. — Это тебе не закон шариата, не закладная, оформленная в канцелярии казия! Там ты мог, подмазав муфтиев взяткой, подать встречный иск и завладеть тем, что принадлежит другому! — Тон арбоба был полон злорадства.

— Разве можно сравнить документ, узаконенный печатью великого императора, с какими-то заключениями законоведов. Этот документ и через камень пройдет! — прибавил к этим словам наиб.

— Что это за несправедливость, что это за... — чуть не плача заговорил Мухсин.

— Закрой свой рот, а не то лишишься языка! Ты осмеливаешься называть несправедливыми законы императора! Вот я сейчас прикажу, чтобы тебе вырвали язык! — пригрозил наиб.

— Нечего тратить попусту время. Раз долг не возвращен, надо продать имущество должника с торгов! — сказал высокий рыжий гость.

После того, как порешили землю и все добро Мухсина продать с аукциона и таким образом выручить триста шестьдесят рублей, были вызваны один за другим Сафарали, Пулод и другие должники, на их имущество были также назначены торги.

Последним была очередь Тимура. Тимур всего за неделю до того получил у Кори Ишкамбы в долг тысячу тенег, к которым были приписаны проценты за два года. Вексель ростовщик взял у него на две тысячи двести тенег, то есть на триста тридцать рублей.

Когда его вызвали и задали ему те же вопросы, Тимур принялся кричать и вопить, как безумный:

— Не буду я платить проценты за два года через неделю! Я убью и того, кто купит мою землю, и самого себя!

Гость прикрикнул на Тимура:

— Замолчи ты, деревенщина! Знаешь, кто перед тобой? Я переводчик кази-калона по делам, связанным с векселями, а это — судебный исполнитель Каганского суда. Такие дикари, как ты, не заслуживают культурного обращения. С такими надо действовать также по-дикарски! — И, ударив Тимура несколько раз своей нагайкой, он приказал людям наиба тащить его в каталажку.

После опроса всех должников, из которых никто не смог уплатить свой долг, вся компания — судебный исполнитель, переводчик кази-калона, наиб со своими людьми и Кори Ишкамба — отправились на поля осматривать земли должников, чтобы определить их стоимость для продажи с аукциона, а затем провести и аукцион.

На аукцион собралось много народа, но, кроме арбоба Рузи, никто не смог принять участие в торгах. Поэтому земля, каждый танап которой стоил две — две с половиной тысячи тенег, была продана Рузи по четыреста — пятьсот тенег за танап.

После окончания торгов переводчик обратился к наибу:

— Сейчас мы едем в селение Харгуш и там тоже решим дела с векселями, а на обратном пути опять заедем к арбобу Рузи. Пусть они заканчивают расчеты между собой и ждут нас. — С этими словами он сел вместе с судебным исполнителем в коляску, и они отправились в селение Харгуш.

Когда гостей проводили, Кори Ишкамба сказал арбобу Рузи:

— Теперь надо закончить наши расчеты!

— А какие еще между нами расчеты? Вы при помощи векселя получили с должников данные им только вчера деньги с процентами за год и за два, а я получил в собственность землю, о которой мечтал всю жизнь. Как говорится: «Письмо закончено, засим привет». Какие же тут еще остались расчеты?!

— Так вы же земли, которые стоят тридцать тысяч тенег, при помощи векселей получили за двенадцать! Вот я и хочу произвести расчет по этим восемнадцати тысячам!

— Эти деньги заработаны мною честно, — ответил арбоб.

— Никак не вами! — возразил Кори Ишкамба. — Разве не обещали вы в присутствии наиба, что доход, который будет получен с помощью векселей, мы поделим пополам.

— А другие расходы вы не принимаете во внимание?

— Какие еще расходы?

— Я не считаю расходов на угощение, — сказал ар- боб Рузи. — Но разве не следует дать что-нибудь наибу с его людьми, которые своим присутствием помогли нам?

При этих словах арбоба Рузи наиб изъявил согласие кивком головы. Кори же, не считая возможным отрицать в присутствии наиба необходимость дать что-нибудь ему, промолчал. Тогда наиб присоединился к разговору:

— И переводчику, и судебному исполнителю тоже ведь необходимо дать на водку.

— Разве недостаточно с них коньяка, который они здесь выпили? — спросил Кори Ишкамба.

— Нет, недостаточно! — сказал наиб. — Слышали, они ведь сказали, что на обратном пути заедут к арбобу, предупредили, чтобы мы закончили свои расчеты. Разве непонятно, что им нужно приготовить деньги.

— Оказывается, вы хорошо их понимаете, — мрачно проговорил Кори Ишкамба.

— Конечно, понимаю! — согласился наиб. — Разве не говорит пословица, что «волчий язык понимают волки».

— Хорошо, пусть на все эти расходы уйдет тысяча. А что с остальными семнадцатью тысячами?

Наиб увидел, что ростовщики сцепились не на шутку. Он сам подсчитал всю выгоду, которую получили Кори Ишкамба и арбоб Рузи, и разделил пополам, установив между ними «волчий мир».

* * *

Как-то раз, в сезон поспевания первых дынь, наш товарищ по медресе, сын дехканина из Шуркуля, пригласил нас отправиться на бахчи в кишлак полакомиться. Один из приглашенных нашел арбу, другой — достал лошадь. Но упряжки у нас не было. Вместо подпруги и чересседельника мы пустили в дело веревку, кто-то притащил старый халат, из него мы скрутили что-то вроде хомута. Владелец старого халата сел в седло, взял обязанности возницы. Остальные пятеро, в том числе и я, влезли на арбу, и мы отправились.