Смерть притаилась в зарослях. Очерки экзотических охот - [93]

Вот как оценивают тигров сами дрессировщики: «С леопардом легче бороться, его легко поднять и выбраться из-под него, легко оторвать его от себя, — писал дрессировщик А. Н. Александров-Федотов, — с тигром это не так просто, в нем триста килограммов весу. Он нападает редко, но если навалится — одним весом задавит.

Из-за леопардов я ни разу не лежал в больнице. Все царапины заживали на ходу. Ну, иногда рука не действует, хромаю иногда — из-за этого работы не прерывал. Двадцать пять минут я мог заставить себя не замечать боли. Тигры же познакомили меня с хирургами».

А вот его размышления о зверях-хищниках: «Зверь остается зверем. И, несмотря на корректные и даже ласковые взаимоотношения, где-то внутри у него тлеет искра недоверчивости и враждебности, которая каждую секунду от малейшего повода может вспыхнуть ярким пламенем».

И еще один эпизод из жизни дрессировщика во время работы с тиграми на съемках фильма: «Мне надо было подвести его в фокус аппарата. Я осторожно зашел сзади и очень мягко коснулся его палкой. Тарзан/ мгновенно пбвернулся, ударил лапой по палке, та отлетела в сторону, а от следующего удара по голове отлетел в сторону я и упал навзничь. Не давая возможности подняться, зверь вскочил на меня, обхватил лапами, и его пасть раскрылась над головой. Никогда не забыть ощущения огненного дыхания на лице, хотя тогда я думал совсем о другом, если то, что происходило в моей голове в это мгновение, можно назвать спокойным словом „думал“.

Тарзан нацелился в горло. Но в человеке в минуты крайней опасности тоже просыпаются древние, звериные инстинкты, они срабатывают скорее, чем мысль. Именно в такие мгновения больше всего понимаю я своих зверей, молниеносность их реакции и действий.

В обороне мысль и дело — как гром и молния. Я инстинктивно просунул руку между пастью и горлом, и рука сыграла роль буфера. Тарзан вонзил в нее свои клыки… тогда правой рукой изо всех сил — хоть я и гуманный дрессировщик — стал колотить Тарзана по носу. Тигр отскочил от меня, фыркая и мотая головой».

Вот и получается, что тигр совсем не хочет принимать человеческого предложения о мире, он только до поры до времени соблюдает нейтралитет или идет на вынужденный компромисс. Так что протянутую человеком для дружеского рукопожатия руку тигр может и откусить.

В глубине лесов, там, где человек постоянно зависит от дикой природы и ее обитателей, он размышляет над первопричиной происходящего. По прошествии времени поколения передают из уст в уста эти истории, изменяя и добавляя многое от себя. Так подлинные события превращаются в мистические и таинственные легенды. В тех же случаях, когда речь идет о хищнике, подобном тигру, таких мистических и таинственных «добавлений» бывает особенно много. Эти сказания живучи и по сей день. Жители лесных кампонгов Юго-Восточной Азии поведают путешественнику многое. На Яве, Бали, Суматре впервые пришедшие сюда белые люди были поражены полными мистического ужаса рассказами местных жителей. А столкнувшись с местной природой и ее загадками, дикими животными, многие колониальные чиновники, натуралисты и путешественники с должной серьезностью начинали относиться к легендам. Вспомните, как долго ходили легенды о драконе с острова Комодо. Никто не верил в него, и лишь в 1912 году случайно открыли этого гигантского варана — пожирателя оленей. Очень долгое время привлекали ученых сказания о так называемых ингелму-гадонгас или о тьиндаку, иными словами, о племенах человеко-тигров, обитающих в джунглях, на островах нынешней Индонезии. Об этих загадочных людях писали в своих книгах голландские ученые Линдертс и Ван Бален. Суть вот в чем. Где-то в глубине джунглей Явы, в затерянных в чащобе кампонгах живут человеко-тигры. Люди, казалось бы, ничем не отличающиеся от других местных жителей. Но один знак выдает их — отсутствие желобка или выемки над верхней губой. Они ведут такую же жизнь, как и другие крестьяне: обрабатывают поля, пасут скот, ходят по дрова в лес. Ими могут быть мужчины и женщины. Оба пола могут жениться и выходить замуж и иметь детей. Встречаются и целые деревни человеко-тигров, так как бдительные крестьяне обычно изгоняют таковых из своих кампонгов. Вот тем и приходится селиться в глуши. А чудодейство этих людей заключается в том, что они с помощью особенного заклинания могут превращаться в тигров. В других случаях люди превращаются в тигров только в определенное время и раз в году. Это происходит помимо их воли, так сказать, бессознательно. Превратившись в зверя. такой человеко-тигр отправляется в свои отдаленные охотничьи угодья. По дороге он в зависимости от обстоятельств может принимать то облик человека, то тигра. Так, подойдя к реке, зверь переправляется через нее в образе человека в лодке, как и положено, по лесу же идет тигр-бродяга. Как только вступает в деревню, снова принимает облик человека. И беда крестьянину, который, не заметив особого признака над губой, оставит на ночь пришельца. Утром соседи могут найти только кости несчастного, в то время как от тьиндаку и след простыл.

Ван де Босх работал на различных островах Малайского архипелага. Тогда эти территории принадлежали Голландии. Судьба забросила его на Яву. И здесь Ван де Босх воочию столкнулся с легендой о человеко-тиграх, вернее, с ее воплощением.