Смерть притаилась в зарослях. Очерки экзотических охот - [63]

Охотничий клан представляет определенную общественную среду, в которой ценятся рыцарские законы этики и благородства. И не дай бог кому-нибудь из членов клана поступить подло или низко, он сразу же лишается права на охоту и с позором изгоняется из круга ПБО. Презрение — высшая мера наказания. В настоящее время даже действует ассоциация, объединяющая ПБО.

Чрезвычайная щепетильность в вопросах чести и благородство находили свое отражение даже в одежде ПБО, подчеркивающей аристократизм профессиональных охотников. Именно таких людей описывал Д. Хантер: «Я познакомился с некоторыми знаменитыми охотниками-профессионалами. Это были самые колоритные люди, которых я когда-либо видел. Среди них был Аллан Блэк, который украсил свою шляпу кисточками хвостов четырнадцати убитых им львов-людоедов. Некто Билли Джадд — один из самых известных охотников, промышлявших слоновую кость в Африке. Позже его убил разъяренный слон-самец. Фриц Шинделар постоянно носил белоснежные верховые бриджи. О нем ходил слух, что в его жилах текла королевская кровь. Фриц когда-то служил офицером в Венгерском лейб-гусарском полку и охотился только верхом. Пуская лошадь галопом рядом со львом, он стрелял в хищника из карабина. В конце концов Фриц был убит львом, стащившим его с седла.

Мне пришлось познакомиться и со стариком „Карамоджо Белл“, который охотился на слонов с легкой винтовкой калибра 256. Он настолько хорошо знал уязвимые места огромных слонов, что ему не требовалось более тяжелого ружья. Знал я и американца Лесли Симпсона, который считался лучшим охотником на львов. За один год он убил 365 львов. Для меня это были настоящие герои, и я мечтал походить на них».

Конечно же, не все ПБО были именно такими людьми, встречались среди них и люди пришлые, случайные, с темным прошлым. Но такого рода авантюристы со временем как бы растворялись в буше. Со своими взглядами и принципами они не могли удержаться в среде истинных охотников. Как бы ни смотрел настоящий охотник на свою работу как на способ существования и получения хорошего заработка, все же сам процесс охоты был для него определяющим. Да и не променял бы он свою полную риска жизнь ни за какие сокровища. Именно по этой причине многие ПБО, отойдя от сафари, становились смотрителями заповедников, служащими правительственных учреждений по учету диких животных и любым другим способом оставались верными своей увлеченности дикими животными, африканской природой.

Случайный человек в среде охотников заметен сразу: он стремится получить сиюминутную выгоду от первого же сафари за слоновой костью. Вкусив риска в диких местах, он или останавливается на полученном барыше, или начинает заниматься любым другим выгодным делом. Настоящий ПБО или охотник за слоновой костью, даже получив прибыль от удачного сафари и притом большую, не удержится от того, чтобы не отправиться в свой мир приключений вновь. Многие ПБО именно таким образом спускали баснословные состояния, заработанные ружьем и риском.

Возвращаясь к разговору о щепетильности в вопросах чести и щегольстве в одежде, можно сказать, что в глазах ПБО они были неразрывны с понятием джентльменства, то есть благородства, честности, порядочности. Некоторые из охотников прошлого нарочито изысканно одевались. Это хорошо видно из приведенного выше отрывка. С особой гордостью подчеркивалась профессиональная принадлежность. Полувоенный френч с короткими рукавами и шляпа, украшенная лентой из шкуры зебры или леопарда, пришли из прошлого на страницы книг и экраны кинотеатров. Известный уже многие годы стиль сафари в современной моде утвердился благодаря ПБО и его удобной хлопчатобумажной одежде цвета хаки, созданной специально для тропических охот. Покупая рубашку стиля сафари — с погончиками и декоративными нашивками для патронов, — мы и не помышляем, из каких глубин африканских охот дошла до нас эта одежда, ставшая употребительной во всем мире. Франтовство ПБО в прежние времена было связано еще и с желанием выделиться в колониальном обществе. Наше время с упрощенным подходом к условностям внесло в кодекс ПБО свои коррективы. Нынешние охотники не носят столь экзотических нарядов, однако понятиями чести по-прежнему дорожат.

Интересно посмотреть, как же начиналась ПО и как сформировалось братство ПБО. Истоки ПО уходят в эпоху интенсивного освоения белым человеком Африканского континента в конце XIX — начале XX века. Это было время энергичного освоения и познания людьми глубинных девственных районов Африки, суливших их первооткрывателям несметные богатства. Вот где было настоящее Эльдорадо. Не тронутые губительной рукой цивилизации, по саванне кочевали неисчислимые стада диких животных, богатые недра были полны редчайшими сокровищами полезных ископаемых. Жажда познания и желание испытать себя в экзотических приключениях толкали первопроходцев в африканские дебри. Многие из них искали более легкую возможность поправить свои материальные дела. Почти все известные охотники того времени начинали с охоты за слоновой костью. Этот совсем не простой промысел приносил наибольшие прибыли. Охотник на слонов должен был не только разбираться в повадках этих зверей, но и знать правила сохранения слоновой кости от влаги и усыхания, быть дельцом, чтобы не попасться на крючок проходимцу. Ко всему этому надо было обладать еще и здоровьем, чтобы противостоять лишениям дикой африканской природы, уметь находить общий язык с примитивными племенами, которые в то время довольно агрессивно встречали белых пришельцев, да и просто быть отважным человеком. Нельзя рассматривать всех охотников той эпохи только как промышленников, алчущих наживы. Большинство из них были натуралистами и путешественниками по натуре, сделали весомый вклад в познание африканской фауны. Обвинения же их в чрезмерной кровожадности не имеют под собой почвы. Конечно же, практиковался хищнический промысел, так как только он мог принести реальные прибыли. Однако это взгляд на природу из нашего XX века. Тогда же охота воспринималась в порядке вещей и была морально и юридически оправдана обществом. Зверей было очень много, и не было причины задумываться о последствиях. Африканский континент долго оставался примитивным и диким в представлении цивилизованных людей Европы, а видимость обилия дичи не вызывала тревоги за ее будущность. Как можно обвинять охотников XIX века в недальновидности, когда совсем недавно мы сами с воодушевлением цитировали из наших школьных учебников: «нельзя ждать милости от природы…»