Смерть от тысячи ран - [4]
— Не нравится мне это. Да еще из-за этой чертовой раздолбанной дороги мы опаздываем. Плохо дело. Брюхом чую. — Нери театральным жестом ткнул себя в живот.
В электрическом полумраке кабины «ауди» Каннаваро краем глаза увидел его движение. Жан Франсуа был сильно возбужден: он весь как-то скукожился и представлял собой сплошной комок нервов. На протяжении всех шестисот километров пути ему не пришло в голову отодвинуть сиденье машины, чтобы поудобнее пристроить свой узловатый длинный скелет.
Симоне Каннаваро догадывался, что его товарищ изо всех сил напрягает свои голубые глаза, пытаясь разглядеть во тьме следующий отрезок дороги, и изнемогает от нетерпения поскорее прибыть на место, покончить с этим делом. И боится.
— Gesu![24] Да ты суеверней старой шлюхи! Успокойся.
— Почему мы должны разговаривать с каким-то другим ублюдком, с этим Figo Loco, Придурочным Красавчиком.
Каннаваро усмехнулся:
— Hijo Loco. Придурочным Сынком.
— Тоже неплохая кликуха для кретина.
— Будь я на твоем месте, я бы фильтровал базар, папочка почему-то попросил именно сынка представлять его интересы, а мне этот папочка очень нравится.
Кивок. Нери ткнул пальцем в направлении только что появившегося в луче фар указателя «Лафрансез»:
— Подъезжаем.
— Откуда ты знаешь эту дыру?
— Не тебя ли интересовало спокойное местечко для ночной встречи недалеко от Кагора?
— Каприз Loco. — Симоне Каннаваро вздохнул. — Если бы все зависело от меня, мы бы встретились на побережье. Когда не сезон, там пустынно и пляж просматривается на много километров во все стороны.
— Нам и здесь не помешают. Зимой тут одни вороны. — Нери глянул в окно. Мимо на большой скорости проносилась серая обочина. Симоне Каннаваро последовал его примеру и замолк. — Год назад мы с Элен думали купить здесь ферму. Ей хотелось летний домик подальше от Марселя. Мы долго выбирали, но в конце концов остановились на Авейроне. Здесь полно черных и арабов.
— Их везде полно. Хорошо бы отправить их всех восвояси. А тех, кто не пожелает убираться, прикончить.
Адриан Руано снова взглянул на часы. Испытывая смутное беспокойство из-за опоздания партнеров, он надеялся, что те вот-вот подъедут. Оставалось еще добрых двадцать минут до времени, предусмотренного для полной и безоговорочной отмены встречи.
Хавьер втянул носом последнюю дорожку кокаина, насыпанную на приборную доску, шмыгнул, выпрямился:
— Сматываемся. Трогай, Феито.
— Нет! — Адвокат произнес это приказным тоном. И его тон остановил взявшегося за руль sicario.
Разъяренный Хавьер Грео-Перес обернулся:
— Que…[25]
— Твой отец заинтересован в этом сотрудничестве. Очень. Он еще раз повторил мне это нынче утром. Я заверил дона Альваро, что и ты понимаешь значимость этих переговоров. — Прежде чем продолжать, Руано немного помолчал. — Никогда и никому еще не удавалось за один раз ввезти такую большую партию во Францию. На нас многие рассчитывают. На тебя. Если ты сделаешь то, что еще ни у кого не получалось, ты будешь el rey[26] этого побережья Атлантики. El patron![27]
На лице молодого колумбийца отразились глубокие раздумья, взбудоражившие его крошечный, отравленный кокаином мозг. Он уже представлял себя, единственного, кому удалось завоевать новый гигантский и многообещающий рынок, на вершине власти — уважаемым, принимающим глав картелей, совершающих паломничество, чтобы выразить ему свое почтение.
В глазах молодого Грео-Переса Руано читал и свое будущее. Пока мальчишка еще нуждается в нем. Хуже того, Адриан получил приказ работать с ним, обучать этого сопляка. Сейчас дон Альваро не простил бы убийства адвоката даже своему сыну. Слишком рано. Но стоит бизнесу встать на твердые рельсы, что, как предполагал Хавьер, произойдет к осени, выждав достаточно приличное время — полгода, восемь месяцев, — сынок, разумеется, избавится от Адриана.
Если только не сдохнет прежде от передозировки паленого кокаина.
— Jefe?[28] — Родриго прервал размышления босса и знаком показал, что хочет выйти.
Досадливо махнув рукой, Хавьер выразил согласие.
Феито вышел из «ренджровера», и в кабину сразу хлынул сухой морозный воздух. Наемник захлопнул дверцу, сделал несколько шагов в свете фар перед машиной, оглянулся вокруг и смущенно скрылся направо в темноту. Пройдя с десяток метров до первых зарослей, он остановился перед каким-то пнем. Вот уже около получаса Родриго едва терпел и сейчас торопливо и неловко расстегивал ширинку.
Он уже начал мочиться, когда совсем близко, слева от себя, заметил что-то, прислоненное к дереву. Все случилось так неожиданно, что ему понадобилось несколько секунд, чтобы понять, что это.
Мотоцикл.
Он поспешно прервал струю и, не застегнув штанов на мокром члене, быстро сунул руку за спину, чтобы выхватить «ка-бар»,[29] длинный боевой нож из черной анодированной стали. Несколько секунд он наблюдал, стараясь не производить шума, а затем принял решение пойти посмотреть.
Позади него, в машине, вполголоса продолжали спорить. Руано втолковывал красавчику, что неаполитанцы изобрели революционный метод фасовки продукта на предприятиях рыбного промысла, с осьминогами или кусками белой рыбы, в виде замороженного и упакованного филе. Уловка, призванная обмануть визуальный контроль и обоняние собак и позволяющая заменить наркотиком до сорока процентов общего веса груза.
