Смерть на завтрак - [8]

— Мистер Каррик, я должен сказать вам, что часы моей работы на сегодня подходят к концу, — я несколько поерзал на заднице, красноречиво давая понять, таким образом, своему недалекому собеседнику, что «ты, придурок, либо переходи, наконец, к сути проблемы, либо поднимайся на ноги и выметайся отсюда ко всем чертям!».

Он как-то разом собрался, облизал губы и даже (о, святые сырники!) открыл глаза.

— Понимаю док, — тон Уилфа был сух. — Тебе надо спешить. Почти уверен в том, что дома мистера Юджина ожидает красавица жена, двое чудных ребятишек, а еще — вкусный и (что самое важное!) горячий ужин. Ведь так?

Я отрицательно покачал головой. Позволил себе даже улыбнуться, ведь по собственному опыту знал: эти нехитрые жесты (их совокупность) почти всегда помогают поскорее избавиться от навязчивого и надоевшего, словно изжога, пациента.

— Я не женат, мистер Каррик, хоть и не думаю, что должен сейчас обсуждать с вами подобные вопросы. Пожалуй, я мог бы назначить очередную встречу с вами где-нибудь на следующий вторник. Или этот день вам не подойдет? Тогда, может быть, среда? Четверг? А, Уилф?

Душа моя в тот момент ликовала. Когда разговор заходил о том, когда у нас с пациентом состоится следующая встреча (я никогда не называл подобные вещи «сеансами», как это делает большинство из моих коллег по цеху; считал это словечко подходящим лишь только для каких-нибудь ритуалов кровавого и ужасного жертвоприношения, но никак не к делам, хоть в какой-то мере касающимся психиатрии и психологии, в чем бы это, в конце концов, не заключалось!), то это могло значить лишь только то, что «с этим пока все». Да, именно так. Именно этих коротких четырех слов почти, что всегда бывало вполне достаточно для того, чтобы описать ситуацию. Охарактеризовать ее. Впрочем, думаю, тут вы меня понимаете.

— Ладно, док, я все понял, — Уилф принялся слезать со стула. Что-то там вдруг затрещало у него в коленях. — Вот только второго раза не будет. Не нужно всего этого. Я просто лишь намеревался сказать тебе, что все те люди погибли из-за меня.

Я напрягся. Хотел было сначала последовать примеру мистера Каррика и себе подняться на ноги, но потом вдруг передумал. Решил дать ему возможность (вне всяких сомнений, последнюю в этот день!) закончить свою мысль, даже если она, в конце концов, и окажется совершеннейшей бессмыслицей. Что-то во мне (должно быть, какая-то чуйка, которая время от времени все же просыпается внутри каждого из нас) вдруг подсказало: следующая фраза — самая соль!

— Сначала помощница ветеринара, а затем и Жизель, — Уилф произнес это одной сплошной фразой, совершенно без разбора, и, как мне показалось, прозвучали эти слова в его исполнении, словно какой-нибудь невинный ответ на вопрос о том, кем ты мечтал стать в глубоком детстве, старик. — Док? Ты меня слышишь?

Уж не знаю, что именно увидел тогда на моем лице этот неряха, но то, что я на короткое мгновение абсолютно потерял дар речи и лишь в безмолвии тупо таращился на него своими широко раскрытыми глазами, это правда. Мне даже и самому невдомек, почему я именно так себя тогда повел. Слушать (и слышать!) в то время мне приходилось, конечно же, многое (и опять-таки вы понимаете, о чем сейчас речь!), но всякие там фразы о смерти (тем более, от третьего лица) слышались мною и окружающими меня стенами в тот день едва ли не впервые.

Проклятый Уилф!

Вот уж… Ходячая проблема!

— Мистер Каррик, я…

— Не стоит, док, — он даже зачем-то мне улыбнулся. Будто этим невинным своим жестом (проявлением души, — как я всегда называл подобные вещи) можно было тут что-то исправить. — Я все понимаю, ты просто лишь устал от меня, и дело с концом. Наверное, я должен тебе заплатить за сеанс, хоть ты никогда в своей жизни и практике не употребляешь это слово, будто бы боишься его (или, хотя бы, просто лишь немного опасаешься), но, спешу тебя заверить, денег у меня нет. Равно так же, как и нет уверенности в том, что я благополучно доживу до следующего утра.

Он вдруг всплакнул. Я удивился тому, как только быстро может поменяться настроение у человека. Все это было похоже на погоду какого-нибудь Лондона, где в одно мгновение идет нудный дождь, а затем, спустя секунду, из-за тяжелых туч выглядывает вдруг яркое солнышко. Впрочем, чтобы испытать все это на собственной шкуре, как я себе думаю, совершенно необязательно быть лондонцем или гостем английской столицы.

— Мистер Каррик, вам не нужно ни в чем себя сейчас обвинять, — дежурная, в общем-то, фраза от меня, но таким уж был в тот момент мой ответ. — Я абсолютно уверен в том, что смерть помощницы ветеринара была совершенной, хоть и ужасной по природе своей, случайностью, и ни вы, ни кто-либо другой на земле ко всему этому никакого отношения не имеете. К тому же… — я спохватился. — А… Жизель? Она тоже умерла?

Уилф коротко кивнул в знак согласия. Большая и без сомнения горькая слеза сорвалась вдруг с его глаз и шмякнулась на толстый ковер, застилавший пол в моем кабинете.

— Спустя двое суток. Говорят, аневризма…

Я не знал, как на все это реагировать. С одной стороны ко мне пришел пациент и просит помощи, что вполне себе естественно, особенно беря во внимание тот факт, кто я вообще такой. С другой же… Если он говорит, что какая-то там помощница ветеринара покончила с собой вечером в ванной, а огромных размеров женщина по имени Жизель скончалась от аневризмы, то в чем тут, скажите на милость, может быть его вина? У меня было всего лишь только два объяснения сложившейся ситуации: либо же он мне так сейчас и не рассказал всей сути дела (что вероятнее всего прочего), либо же я просто где-то что-то упустил (вариант, в общем-то, пригодный, но…все-таки не думал я тогда, — равно, как не считаю так и теперь, — что в этом была вся причина).