Смерть на выбор - [15]

У девушки, удобно расположившейся на соседнем сиденье, было одно, зато замечательное достоинство — она не мешала мечтать. И Максим грезил чуть не наяву, а раскаленный путь превращал фантазии в реальность. Погруженность в себя и в грезы вовсе не означала, что Максим был невнимателен за рулем. Просто ровная и длинная дорога позволяла беспрепятственно совмещать приятное с полезным.

Но препятствия все же были, хотя Максим их и не замечал. Впрочем, немудрено было не заметить автомобиль. Стемнело стремительно, как и положено. Они ехали уже третий час, так что в десять будут на месте. Поселятся в гостинице «Узбекистан», — так заявила Нина еще до того, как затихла. Умение молчать Максим в женщинах ценил, особенно в женщинах, лишенных прочих достоинств.

Грезы оборвались до того, как они прибыли в Бухару. Максим затормозил, еще не разобравшись, в чем дело и почему какой-то идиот поставил машину поперек шоссе и даже не включил аварийный сигнал. Выскочив из автомобиля Максим совсем уже было собрался высказать все, что он думает по этому поводу, но сильный удар сбил его с ног. Лежащего ударили еще раз. И еще. Так что кричать и ругаться времени не было, разбираться тоже.

Максим всегда считал, что драться он умеет, но две черные тени явно решили доказать, как глубоко он заблуждался. Из забытья его вывел пронзительный крик. Кричала Нина. Протяжно и почти на одной ноте. Чуточку побарахтавшись и убедившись, что руки и ноги целы, а мир раскололся на многоугольники, Максим поднялся.

Нина стояла поодаль и кричала, хотя рядом с ней никого не было. И вообще, пустыня была пустыней, и живых душ в радиусе километра Максим не заметил, только автомобиль. Черная и от этого кажущаяся зловещей «Волга» по-прежнему стояла поперек шоссе.

Максим тихо выругался и велел Нине замолчать. Она не послушалась. Вопли и головокружение мешали сосредоточиться. И Максим скорее почувствовал, чем сообразил, что в машине кто-то сидит, а еще кто-то копается в багажнике его, точнее, Аскерова автомобиля.

Максим бросился туда. Кричать не стал, во-первых, чтобы сберечь силы, во-вторых, чтобы напасть на неизвестного так же внезапно, как напали на него, а в-третьих, Нина кричала за двоих. Но взять реванш не удалось. Мощный бросок в сторону «Жигулей» пропал втуне. Кто-то коварно подставил Максиму ножку и, словно разговаривая сам с собой, пробормотал:

— Надо же, как быстро очухался.

— Свяжи его тогда и заткни певицу — уши болят.

Максиму кто-то ловкий и невидимый скрутил руки за спиной, Нину попробовали успокоить двумя пощечинами, но неудачно.

— Она еще и царапается. Свяжи ее тоже.

Связанные и сложенные на обочине, они теперь не видели ровным счетом ничего. Зато могли разговаривать.

— Ты случайно не знаешь, кто это? — требовательно спросил Максим. Нина сознания не теряла, следовательно, могла знать больше, чем он.

— Они не представились.

— А что им нужно? — продолжал допрос Максим, он понимал, что ведет себя не совсем так, как подобает мужчине, но ничего не мог с собой поделать.

— Тоже еще не сказали, но не беспокойся. Это мы так или иначе узнаем.

Они действительно это узнали, только сначала Максиму растерзали душу. Его никто не пытал, никто не прижигал сигаретами его ладони и не пытался натянуть на голову полиэтиленовый мешок. Неведомые злодеи поступили куда более коварно. Они вытащили выхоленную и взлелеянную собственными Максимовыми руками фотоаппаратуру и разбили ее, причем действовали не торопясь, методично. Сначала открутили объектив и раскрошили между двумя булыжниками, потом раздавили камеру, потом пошли в дело линзы и вспышка.

Любимое детище перестало существовать в пять минут, а ведь Максим два года трудился, чтобы приобрести именно профессиональную технику. Действовали бандиты молча и удовольствия скорее всего не получили — Максим молчал, хотя сердце его плакало кровью. Нина тоже молчала.

— Вот так, — удовлетворенно проговорил один из разбойников, расправившись и с кофром, где Максим хранил свои бесценные игрушки. Молчание пленников ему не нравилось. Он, видимо, хотел поговорить.

— Видел? — невежливо поинтересовался злодей, подгребая осколки прямо к лицу Максима. Журналист, хоть и связанный, помнил основную профессиональную заповедь: спрашивать выгодней, чем отвечать.

— А что вы, собственно, хотите этим всем… — Широкий жест, показывающий «это все», не получился, так как руки были связаны, а жестикулировать только головой невозможно. — Что вы этим хотите доказать и, главное, кому?

— Тебе, — откликнулся второй бандит, голос у него был приметный — тонкий и дребезжащий.

— И что? — уточнил Максим, даже обрадованный подобным началом разговора. Отвечал не он, отвечали ему. Причем отвечали по существу и вежливо. Но ликовал он недолго.

— Ты еще очень и очень зеленый, — вмешался в разговор тот, кто сладострастно крушил продукцию «Никона», — как чай. Но почему-то очень любишь вмешиваться не в свое дело. Вот скажи, зачем ты сюда приехал?

— В командировку, — правдиво ответил Максим, но его правда никого не интересовала.

— Тебя сюда звали? Тебя здесь ждали? Сидел бы дома, все было бы с тобой в порядке, а теперь плохо с тобой, да что говорить, сам же видишь. — Злодей легонько ударил Максима в солнечное сплетение, видимо, чтобы его поучения тот слушал внимательнее.