Смерть на фуршете - [6]
— Почему ты называешь его Дениской? Он что, имеет какое-то отношение к «Денискиным рассказам» Драгунского? — спросила Ксения.
— Надеюсь, никакого, хотя вообще-то Димитров имеет отношение ко всему и всем в современной литературе. Вундеркинд.
В этот момент Денис Димитров, лениво спускавшийся к сцене с противоположной стороны галерки, взошел наконец на подиум, и Ксения, которая впервые видела его въяве, в удивлении захлопала глазами.
Румяный Димитров оказался долговязым, под два метра, причем одет он был в синие пионерские шорты с помочами, белую рубашку с каким-то значком, хотя и без галстука. На ногах у него были белые носки с красно-голубыми полосками и сандалии детского фасона, но явно не менее 45-го размера.
Лидер литературной производительности прошел к креслу, где восседал Купряшин (председатель жюри вынужден был привстать), подал ему руку, потом направился к соперникам и также рукопожатием приветствовал вначале Абарбарова, а затем Горчаковского.
— Данияра Мальмет.
Очередная участница шорт-листа на сцену просто выпорхнула. Это была брюнетка с гладко зачесанными волосами, в длинном бирюзовом платье, расшитом какими-то сложными узорами.
— Роман «Записки моей прабабушки, которая не умела писать».
Прижав руки к груди, Данияра сдержанно наклонила голову, прошла к креслам и легко опустилась в следующее из оставшихся свободных.
— Комментариев не будет? — спросила Ксения у Трешнева. — Или залюбовался освобожденной женщиной Востока?
— Вообще-то она приехала сюда из Калининграда. И от одежды не свободна, — заметил Трешнев. — Кажется, это ее дебютный роман.
— Дебютный, — подтвердил Воля.
— Значит, у «Бестера» на нее есть некоторые виды…
— Она в «Парнас» несколько романов прислала, и этот тоже. Камельковский даже пытался сделать целую серию «Черные глаза», но, естественно, надо было подключить еще нескольких негров-негритянок, сочинить общий псевдоним… Но Данияра хотела только сама… А потом я ушел. Кстати, она мне писала, что в «Бестер» тоже посылала. И, как видно, они договорились…
Не совсем понятное Ксении обсуждение литературной судьбы Данияры прервал истошный вопль незримого ведущего:
— Борис Савельевич Ребров!
— А разве он жив?! — непроизвольно воскликнула Ксения и со стыдливым испугом прикрыла рот ладонью. — Ой, я не то хотела сказать! Как хорошо, что он жив! И попал в шорт-лист!
Трешнев хмыкнул.
Легенда советской литературы, один из лидеров «лейтенантской» прозы поднимался по ступенькам на сцену, опираясь на толстую трость и худенькое плечо белокурой девушки в сарафане и во вьетнамках.
Василий Николаевич Купряшин бросился к ним, демонстрируя готовность помочь. Претенденты на премию тоже сделали сходные телодвижения, но это выглядело уже запоздалым, и они вернулись на исходные.
Ребров в сопровождении своей девушки и Купряшина медленно продвигался к креслам под столь же неспешно выговариваемое диктором название его романа:
— Роман «я 669 во 77 rus».
Очевидно, в зале многие мало что поняли, но на экране, как и в случаях с предыдущими лауреатами, вначале показали фотографию Реброва — фронтовую, в форме старшего лейтенанта танковых войск, а потом и обложку книги, где были изображены радиатор жигулевской «шестерки», следы от танковых гусениц и старик с чертами молодого Реброва, пьющий кока-колу на фоне горящего российского Белого дома. Надписи на обложке кое-что проясняли…
Борис Ребров. «я 669 во 77 rus».
Трешнев и здесь помог:
— Мэтр написал книгу, как он после развала СССР в возрасте семидесяти с чем-то лет вынужден был «бомбить» по столице и пригородам на своей раздолбанной «шестерке» с этим вот номером. Правда, кое в чем он от ГОСТа отошел, в угоду художественной образности… Хотя в действительности это никакой не роман, а физиологический очерк в шестьсот страниц. Старик наблюдателен, много живых бытовых картинок начала девяностых, о которых уже подзабыли даже современники.
— Я тоже читал «я 669… во… ко…» Черт возьми! забыл, — присоединился к разговору Воля. Теперь на экране было фото Реброва среди ветеранов. — Легко написано, с самоиронией. Борис Савельевич даже признался, что оказался без кола и двора, на холодной даче по собственной глупости: влез в какую-то тогдашнюю авантюру, продал квартиру, потерял деньги…
— Да, у него с этим, с умением влезть в провальные авантюры, всегда было все в порядке… то есть в полном беспорядке. Помнишь, Лев Анисимович продавил вместе с двумя коллегами присуждение ему «Русского Пулитцера» за роман о репрессированном дяде-генерале? Савельевич как раз лежал в больнице с гипертоническим кризом вследствие продажи квартиры и потери денег. Ну, они его и порадовали. Только невпопад. Деньги за «Пулитцера» у него растоварились в «МММ».
— Он же и премию «Фурор» получил! — вспомнил Воля.
— С «Фурором» вообще дурь произошла. Проиграл на улице лохотронщикам!
— Неужели полностью?! — ахнула Ксения.
— Без какой-то мелочи… Потом каялся по телевизору… я на «Культуре» видел… Так что даже если получит «Новый русский роман», проиграет и это. Шальные деньги.
— Наверное, поэтому и внучка при нем, для контроля.
— А ты уверен, что это внучка, а не жена? Я слышал… — недоверчиво спросил Трешнев.
Этот писатель известен всем, его произведения давно входят в школьную программу, однако его биография известна немногим. Его настоящее имя – Михаил Евграфович Салтыков – и псевдоним «Н. Щедрин» прочно соединились в фамилию «Салтыков-Щедрин», которой он никогда не пользовался. В советское время его считали революционером, обличителем «язв самодержавия», хотя он был сторонником реформ и царским чиновником, дослужившимся до вице-губернатора. Книга историка литературы Сергея Дмитренко с небывалой прежде объективностью и полнотой описывает творческую и личную жизнь Салтыкова (Щедрина) – человека удивительного таланта и громадного трудолюбия, имевшего много друзей и ещё больше врагов, искренне любившего свою страну и верившего в её будущее.
Взглянуть на жизнь человека «нечеловеческими» глазами… Узнать, что такое «человек», и действительно ли человеческий социум идет в нужном направлении… Думаете трудно? Нет! Ведь наша жизнь — игра! Игра с юмором, иронией и безграничным интересом ко всему новому!
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Елена Девос – профессиональный журналист, поэт и литературовед. Героиня ее романа «Уроки русского», вдохновившись примером Фани Паскаль, подруги Людвига Витгенштейна, жившей в Кембридже в 30-х годах ХХ века, решила преподавать русский язык иностранцам. Но преподавать не нудно и скучно, а весело и с огоньком, чтобы в процессе преподавания передать саму русскую культуру и получше узнать тех, кто никогда не читал Достоевского в оригинале. Каждый ученик – это целая вселенная, целая жизнь, полная подъемов и падений. Безумно популярный сегодня формат fun education – когда люди за короткое время учатся новой профессии или просто новому знанию о чем-то – преподнесен автором как новая жизненная философия.
Ароматы – не просто пахучие молекулы вокруг вас, они живые и могут поведать истории, главное внимательно слушать. А я еще быстро записывала, и получилась эта книга. В ней истории, рассказанные для моего носа. Скорее всего, они не будут похожи на истории, звучащие для вас, у вас будут свои, потому что у вас другой нос, другое сердце и другая душа. Но ароматы старались, и я очень хочу поделиться с вами этими историями.
Пенелопа Фицджеральд – английская писательница, которую газета «Таймс» включила в число пятидесяти крупнейших писателей послевоенного периода. В 1979 году за роман «В открытом море» она была удостоена Букеровской премии, правда в победу свою она до последнего не верила. Но удача все-таки улыбнулась ей. «В открытом море» – история столкновения нескольких жизней таких разных людей. Ненны, увязшей в проблемах матери двух прекрасных дочерей; Мориса, настоящего мечтателя и искателя приключений; Юной Марты, очарованной Генрихом, богатым молодым человеком, перед которым открыт весь мир.
Православный священник решил открыть двери своего дома всем нуждающимся. Много лет там жили несчастные. Он любил их по мере сил и всем обеспечивал, старался всегда поступать по-евангельски. Цепь гонений не смогла разрушить этот дом и храм. Но оказалось, что разрушение таилось внутри дома. Матушка, внешне поддерживая супруга, скрыто и люто ненавидела его и всё, что он делал, а также всех кто жил в этом доме. Ненависть разъедала её душу, пока не произошёл взрыв.