Смерть на фуршете - [5]
— Естественно, ведь в тот год премию окончательно закрышевал «Бестер»…
— Что за «Бестер»? — спросила Ксения.
— Издательский дом… Потом расскажу…
Тем временем Купряшин завершил тираду сожалений по поводу отсутствия Оляпина, вызванного в Кремль, и объявил, что по поручению Валерия Михайловича высокое собрание будет приветствовать его пресс-секретарь Леонард Захарович Якобашвили.
Без паузы на сцене образовался довольно смазливый человечек в голубеньком костюмчике. Расхаживая вдоль рампы, заговорил:
— Дорогие друзья! Я вновь, в пятнадцатый раз, имею честь принять участие в нашем празднике. Вообще-то я хочу сказать: «в вашем празднике» — и это непреклонное мнение Валерия Михайловича, которое он мне поручил вам передать. Валерий Михайлович всецело уверен, что своим существованием ежегодная национальная премия «Новый русский роман» обязана отнюдь не ему и возглавляемым им структурам, а тем тысячам российских писателей, которые, несмотря ни на что, как говорится, всем смертям назло писали, пишут и будут продолжать писать все новые и новые русские романы. Он твердо знает, что своим существованием ежегодная национальная премия «Новый русский роман» обязана тем миллионам российских и зарубежных читателей, которые вновь и вновь с нетерпением берут в руки романы, ставшие лауреатами Национальной литературной премии «Новый русский роман», вошедшие в шорт-листы премии, в ее длинные списки…
— Трешнев, а фуршет скоро? — спросила Ксения. Близость академика-метр д’отеля окончательно выветрила из нее шампанский хмель, и хотелось, по крайней мере, хотя бы поесть, коль скоро она оказалась здесь. Явно не в своем месте.
— Все будет, — ответил Андрей, почему-то сосредоточившийся на речи Якобашвили. — Это необходимый саспенс. Отсматривай контингент. Перед тобой мир замечательных людей. Якобашвили начинал с торговли «Гербалайфом» на прогулочных теплоходах по каналу Москва — Волга, а теперь…
Наместник незримого, богоподобного Оляпина между тем продолжал:
— Я всего-навсего читатель. У меня нет филологического образования, я не принадлежу к какой-либо конфессии, верю в общечеловеческие ценности. — Пауза, затем голос рвется вверх. — И вот именно их я нахожу в романах, попавших в круг внимания нашей премии. Нам ничего не нужно! Нам надо только одно: чтобы писатели писали, а читатели всегда читали русские романы, которые и будут новыми и вечными!
Зал попытался изобразить овацию, хотя, подозревала Ксения, в этот вечер после рабочего дня проголодалась не одна она.
Якобашвили исчез так же внезапно, как и появился.
Купряшин отошел в крайний правый угол сцены, к белеющему там креслу, и артистически опустился в его недра.
А сверху, от колосников, понесся уже знакомый трубный голос:
— Дамы и господа! Авторы романов, вошедших в шорт-лист Национальной литературной…
Вот ведь, подумала Ксения, и не ленятся повторять одно и то же. И тут же возразила сама себе: «А чего им лениться? Положение обязывает! Пообещали нам торжественную церемонию — и есть торжественная церемония!»
Люди короткого списка
Из глубин сцены выехали шесть пустых кресел, таких же белых, как то, в котором сидел Купряшин.
— Антон Абарбаров, роман «Третья полка»! — выкрикнули сверху.
Из глубин зала стал пробираться к сцене невзрачный мужчина лет сорока, в стандартной серенькой рубашке навыпуск, с короткими рукавами.
— Говорят, явный претендент, — сказал Воля.
— Ты читал? — спросил Трешнев.
— Получит — прочитаем. А не получит — прочитаем тем более.
— Игорь Горчаковский, — после этих слов голос с колосников смолк. По залу прокатились аплодисменты, которых Абарбаров не дождался, удовольствовавшись несколькими хлопками из разных углов этого пространства. — Роман «Радужная стерлядь».
— Он и получит, — все так же вполголоса, но слышно произнес Воля.
— Побьемся об заклад? — предложил Трешнев.
— Как мы будем биться, если оба уверены, что получит он?!
Горчаковский, рослый красавец в майке с крупной надписью «Massachusetts Institute of Technology» вокруг эмблемы, выбежал откуда-то из первых рядов, поклонился залу, перед этим раскинул в победном приветствии руки, пожал ладонь притулившемуся на крайнем левом кресле Абарбарову и сел рядом.
— Почему «Радужная стерлядь»? — спросила Ксения. — Это же форель бывает радужной…
— Потому что потому… — ответил Трешнев. — Не путай изящную словесность с ихтиологией. О постмодернизме слышала? Это как раз постмодернизьм.
— Денис Димитров! — Конец фамилии вездесущего писателя, поэта, журналиста, телеведущего и шоумена потонул в овациях.
— Чего они хлопают? — удивился Трешнев. — Неужели думают, что обошлось бы без Дениски? Во-первых, шорт-лист объявили еще в апреле, а во-вторых и в-главных, ни Димитрова вне премий, ни премий вне Димитрова представить нельзя!
— Роман «Стрелочник».
Аплодисменты не доросли до уровня овации, но все же звучали внушительно.
— В лонг-листе было три его романа. Намакулатурил за минувший год, — сообщил Трешнев.
— Литературу делают волы, — вставил благодушное слово Караванов.
— Выбрали почему-то этот, хотя все три, как вся проза Дениски, занудны и бесконечны. Сюжеты замысловато высосаны из пальца и утомляют, как разговор с пьяным.
Этот писатель известен всем, его произведения давно входят в школьную программу, однако его биография известна немногим. Его настоящее имя – Михаил Евграфович Салтыков – и псевдоним «Н. Щедрин» прочно соединились в фамилию «Салтыков-Щедрин», которой он никогда не пользовался. В советское время его считали революционером, обличителем «язв самодержавия», хотя он был сторонником реформ и царским чиновником, дослужившимся до вице-губернатора. Книга историка литературы Сергея Дмитренко с небывалой прежде объективностью и полнотой описывает творческую и личную жизнь Салтыкова (Щедрина) – человека удивительного таланта и громадного трудолюбия, имевшего много друзей и ещё больше врагов, искренне любившего свою страну и верившего в её будущее.
Молодой, но уже широко известный у себя на родине и за рубежом писатель, биолог по образованию, ставит в своих произведениях проблемы взаимоотношений человека с окружающим его миром природы и людей, рассказывает о судьбах научной интеллигенции в Нидерландах.
Роман представляет собой исповедь женщины из народа, прожившей нелегкую, полную драматизма жизнь. Петрия, героиня романа, находит в себе силы противостоять злу, она идет к людям с добром и душевной щедростью. Вот почему ее непритязательные рассказы звучат как легенды, сплетаются в прекрасный «венок».
1946, Манхэттен. Грейс Хили пережила Вторую мировую войну, потеряв любимого человека. Она надеялась, что тень прошлого больше никогда ее не потревожит. Однако все меняется, когда по пути на работу девушка находит спрятанный под скамейкой чемодан. Не в силах противостоять своему любопытству, она обнаруживает дюжину фотографий, на которых запечатлены молодые девушки. Кто они и почему оказались вместе? Вскоре Грейс знакомится с хозяйкой чемодана и узнает о двенадцати женщинах, которых отправили в оккупированную Европу в качестве курьеров и радисток для оказания помощи Сопротивлению.
Роман «Сумерки» современного румынского писателя Раду Чобану повествует о сложном периоде жизни румынского общества во время второй мировой войны и становлении нового общественного строя.
Андрей Виноградов – признанный мастер тонкой психологической прозы. Известный журналист, создатель Фонда эффективной политики, политтехнолог, переводчик, он был председателем правления РИА «Новости», директором издательства журнала «Огонек», участвовал в становлении «Видео Интернешнл». Этот роман – череда рассказов, рождающихся будто матрешки, один из другого. Забавные, откровенно смешные, фантастические, печальные истории сплетаются в причудливый неповторимо-увлекательный узор. События эти близки каждому, потому что они – эхо нашей обыденной, но такой непредсказуемой фантастической жизни… Содержит нецензурную брань!
Эзра Фолкнер верит, что каждого ожидает своя трагедия. И жизнь, какой бы заурядной она ни была, с того момента станет уникальной. Его собственная трагедия грянула, когда парню исполнилось семнадцать. Он был популярен в школе, успешен во всем и прекрасно играл в теннис. Но, возвращаясь с вечеринки, Эзра попал в автомобильную аварию. И все изменилось: его бросила любимая девушка, исчезли друзья, закончилась спортивная карьера. Похоже, что теория не работает – будущее не сулит ничего экстраординарного. А может, нечто необычное уже случилось, когда в класс вошла новенькая? С первого взгляда на нее стало ясно, что эта девушка заставит Эзру посмотреть на жизнь иначе.