Смерть Хорна. Аккомпаниатор - [96]

До чего же немного нужно, подумал он, чтобы переменить свою жизнь. Он не отрываясь смотрел на командировочного из Йены, маленького, пухлого, розовощекого мужчину, который наверняка успешно покончил со служебными делами и теперь изо всех сил старался увенчать свой краткий отпуск, уход от каждодневных обязанностей, маленькой интрижкой.

К столику подошел Гарри. Он не присел, а остался стоять, опираясь рукой о столешницу, и сообщил, что предложил шефу нанять Даллова тапером. Даллов поблагодарил Гарри, но от предложения отказался.

— Я уже давно не играю. Завязал, — сказал он и лишь покачал головой, когда Гарри попытался его переубедить.

Даллов почувствовал, что довольно-таки опьянел, и подозвал официанта, чтобы расплатиться. Он еще раз обернулся к бару. Толстячок-командировочный разговаривал с барменшей. Вероятно, угощает ее шампанским, подумал Даллов и действительно вскоре увидел, как они чокаются высокими бокалами.

Встав из-за стола, он заметил, что к нему идет доктор Бергер, его судья. Доктор Бергер приветливо поздоровался, назвав Даллова по фамилии, и спросил, нельзя ли ему подсесть на минутку. Даллов молча кивнул; чувствуя дурноту, тяжесть в желудке, он попытался согнать с себя хмель.

— Благодарю вас, — проговорил, улыбнувшись, судья.

Даллов прикинул, что бы это могло означать, но так ничего и не придумал. Поэтому он молча продолжал ждать.

С лица судьи не сходила улыбка, которая действовала Даллову на нервы.

— Программа была весьма занимательной, — сказал судья, — впрочем, боюсь, кое-чего вы до сих пор не поняли.

Он сделал многозначительную паузу. Даллов мрачно молчал, силясь сообразить, что к чему, и подавить дурноту.

— Вы не правы даже теперь, задним числом, — продолжал судья. — С вами отнюдь не обошлись несправедливо, как вы сейчас, вероятно, думаете. Сегодняшний вечер не доказывает этой якобы допущенной несправедливости. Ведь право — это живой организм. Оно развивается, как и все общество. Из несправедливости никогда не рождается справедливость. Несправедливость таковою и остается, но все течет, в одну и ту же реку нельзя войти дважды. Нет, с вами тогда не обошлись несправедливо, дорогой мой доктор Даллов. И сегодняшняя, действительно весьма удачная программа лишний раз доказала только то, что настали другие времена. Да, все течет.

Даллов довольно громко рыгнул и тотчас почувствовал облегчение. Ему даже показалось, что он совершенно трезв. Он зажег сигарету, глядя при этом на пальцы, которые держали спичку. Они дрожали, руку сводило, и Даллов знал, что алкоголь тут ни при чем.

— Я вас не понимаю, — выдавил он из себя, стараясь придать своему лицу скучающее выражение.

— То есть? — удивился судья.

Даллов повторил:

— Я не понял ни слова. Я вообще не знаю, чего вы от меня хотите.

— У вас навязчивая идея, — проговорил доктор Бергер с самодовольной улыбкой. — Мол, допущена несправедливость и ошибку не желают исправлять.

— Мне пора, — сказал Даллов и встал, опираясь обеими руками о спинку стула. Поднявшись, он увидел, что к нему идет и защитник. Кивер протянул ему руку, поздоровался. Он также поблагодарил Даллова и сказал, что сегодняшний вечер ему очень понравился.

— Было очень весело, — сказал он. — Я ужасно смеялся.

— Было действительно весело, — подхватил судья, — но я как раз пытался объяснить доктору Даллову, что сегодняшнее представление никак не изменило тогдашнего решения — ни в юридическом, ни в моральном отношении. И в политическом тоже.

— Конечно, не изменило, — согласился Кивер с судьей, — зато это придало сегодняшней программе особую пикантность. Значит, сделан существенный шаг вперед. А кроме того, номер-то действительно весьма остроумен. И исполнен прекрасно.

Последнюю фразу он произнес очень громко, так как вновь заиграли музыканты. Даллов положил руку на живот и слегка надавил на желудок, чтобы справиться с новым приступом дурноты. Поскольку доктор Бергер тоже поднялся, теперь все трое мужчин стояли вокруг столика.

— Мне пора, — повторил Даллов; он продолжал держать руку на животе.

— Всего хорошего, господин доктор Даллов, — сказал Кивер, — и еще раз большое спасибо за билеты. Вы замечательно это придумали.

Судья тоже кивнул приветливо и доброжелательно.

Даллов никак не мог сообразить, о чем, собственно, говорили судья и защитник. Наконец он спросил:

— Какие билеты?

Вопрос прозвучал робко, нерешительно. Даллов действительно ничего не понимал и опасался, что просто ослышался.

— Вы же послали билеты доктору Бергеру и мне, вы и ваши друзья! — сказал Кивер и не без замешательства добавил: — Неужели забыли?

— Не посылал я никаких билетов, — сказал Даллов.

— Ну как же, — перебил его судья.

Опустившись на стул, он принялся рыться в карманах. Кивер также сунулся в карманы пиджака и, опередив доктора Бергера, достал конверт. Из конверта он вынул сложенный листок бумаги, взглянул на него.

— Доктор Даллов прав, — сказал он, протягивая листок судье, — его подписи тут нет.

Судья тоже взглянул на листок и вернул его Киверу. Затем он извинился перед Далловом за ошибку, встал и весьма чопорно откланялся.

Кивер также попрощался, но Даллов удержал его.