Смена караулов - [5]

— Отдохнешь до осени, там видно будет, — сказал Тарас, когда они подъезжали к дому под старыми осокорями, плотно заселенными грачами.

— Как будто осенью улетишь отсюда вместе с ними, — кивнул Максим в сторону грачиного гнездовья и усмехнулся. — Нет уж, от старости никуда не денешься.

— Хватит тебе, Максим, все старость да старость! С неба она, что ли, свалилась на тебя?

— Верно, точно с неба. Как ни трудно было мне после инфаркта, но я чувствовал себя в строю, а с пленума ушел глубоким стариком. Не представляю, что ты испытал в свои молодецкие пятьдесят два года, уходя из армии, но я остро ощутил старость лишь вчера, когда меня освободили… Впрочем, дело не только в возрасте.

— В чем же еще?

— А-а, черт, разные мы люди, несмотря что братья.

Не зная шофера Михалыча, Тарас решил отложить этот разговор до вечера. Он даже подумал сейчас о болезненном тщеславии брата, хотя и завидовал всю жизнь его непоказной, врожденной скромности.

ГЛАВА 2

Инженер Платон Горский кончил институт на исходе мирной передышки и только вошел в роль  ж е л е з н о г о  прораба, как надо было учиться разрушать. И он взрывал цехи заводов, электростанции, котельные, мосты, даже экскаваторы, лишь бы ничего не досталось немцам, наступавшим все лето напролет. Он понимал, что ему не хватит никакой жизни, чтобы наново выстроить все то, что собственными руками уничтожал в сорок первом, отходя на восток с арьергардными заслонами. Но логика войны требовала этого. Лишь на утренних привалах, когда виделись в коротком забытье все эти взрывы, он мог пожаловаться себе, как горько, нестерпимо горько превращать в развалины великолепные сооружения своих же учителей по институту.

Потом, в сорок третьем, стало полегче, хотя саперный батальон Горского, бывало, с утра до вечера находился под немецкими пикировщиками, а по ночам ставил мины в ничейной зоне, за передним краем, где и жизнь твоя казалась тоже вроде бы ничейной.

В ранние годы Платон завидовал тем, кто вдоволь поработал в котлованах начальных пятилеток, где вручную бетонировались устои нового мира. Однако теперь он сам хлебнул горячего до слез, и уже ему завидуют молодые инженеры. Так и перемещаются с годами людские симпатии от одного поколения к другому. Только жаль, что времени у тебя в обрез…

Сегодня Платон весь день объезжал строительные площадки вместе с главным инженером Двориковым, который недавно перешел из проектного института на стройку. Платона мало интересовало, почему это Виталий Владимирович Двориков на пороге своего пятидесятилетия снова решил вернуться к такому неспокойному делу: важно было то, что в городе нашелся опытный, знающий помощник. Будет кому передать трест через годок-другой. Как ни храбрись, однако время да плюс война сказываются — одни головные боли чего стоят. На что уж крепкий мужик Максим Воеводин, и тот сдался.

Дела у Горского подвигались туго, даже в самый разгар лета. Когда, если не сейчас, наверстать упущенное за долгую зиму? Особенно вяло строился жилой массив на восточной окраине города. Кстати, как ни доказывал управляющий трестом, что неразумно чуть ли не удваивать капиталовложения, пока не сдан в эксплуатацию домостроительный комбинат, в главке не согласились. И теперь он же оказался виноватым. Была бы его воля, Платон вообще законсервировал бы временно этот жилой массив, чтобы подтянуть тылы, наладить производственную базу, а потом уже развернуться широким фронтом. Так нет, давай, давай закладывай фундаменты. Сколько их, фундаментов, лежит в земле мертвым капиталом! А все из-за того, что кому-то, видите ли, не терпится доложить по начальству, что в городе нет больше ни бараков, ни подвалов. Однако строить в обжитом, старом городе не менее трудно, чем на голом месте, где все начинается с первого колышка, зато по науке. К тому же бывший губернский городок сильно поотстал от молодых соседей, что поднялись еще в годы индустриализации…

Лишь одной площадкой остался доволен ныне Платон. Он похвалил при всех начальника третьего стройуправления Юрия Воеводина, поставил его в пример другим. Выходя из прорабской конторки, спросил молодого инженера:

— Как отец?

— Спасибо, Платон Ефремович, отец здоров. Уехал вчера в горы, к дядюшке Тарасу.

— Пусть немного освежится. Передай ему привет, — сказал на прощанье Горский и пошел к автомобилю, вслед за Двориковым.

По дороге в трест управляющий мягко, деликатно выговаривал главному инженеру, чтобы тот занимался не только технической политикой, но и текущими инженерными делами, следил за тем, как ведутся все коммуникации к восточным микрорайонам, а он сам, Горский, станет выбивать материалы.

— Я вечный снабженец, — добавил Платон, невесело улыбаясь.

Двориков смолчал.

— Тут задолго до нас с вами окрестили новые жилые массивы поселками, как бы заранее желая снять с себя ответственность за их благоустройство. Придется нам, Виталий Владимирович, постараться, чтобы здесь поднялись вполне современные микрорайоны.

— В принципе я согласен, но…

— Знаю, знаю вашу точку зрения, Виталий Владимирович, вы считаете, что начинать надо было с центра, плясать — так от печки. А жилищная проблема, решение которой нельзя было откладывать? Это во-первых. И во-вторых, центр — живая история, там надо сначала осмотреться.