Служить театру честно. Записки артиста Мариинского театра - [8]
Из школьных лет еще мне запомнилось, как к нам приходила репетировать солистка Кировского театра Ольга Иордан. У нее были замечательные манеры, настоящей аристократки. Она очень красиво говорила, красиво держалась.
Мне было шестнадцать лет, и я в нее просто влюбился. Я таких женщин раньше никогда не встречал.
Бывали у меня разные опыты. Например, Татьяна Вечеслова показывала мне в школе на уроке актерского мастерства «Бахчисарайский фонтан». Я был Гирей, она — Зарема. Она вообще была лучшая Зарема. И показывала так, что глаз было не оторвать. В наши годы было принято, что ведущие артисты приходили к нам на занятия, показывали свои лучшие роли, передавали секреты актерской профессии.
На уроках классического танца Пушкин меня отмечал за то, что я хорошо держу партнершу. И вот как-то раз к нам приехала молодая балерина из Англии, Анна Вустер. Она тогда еще училась, потом танцевала во втором театре Лондона после Ковент-Гарден. Тогда уже налаживали международные связи в искусстве. Мне, семнадцатилетнему, дали танцевать с ней для концерта «Спящую красавицу». Помню, у англичанки была очень хорошо поставлена спина. Туров с подкруткой мы с ней делали по десять штук. Я еще раньше заметил и схватил манеру Сергеева, который фактически держал балерину на подкрутках одной левой рукой, и только в конце брал ее правой. Балерина делала туры с маленьким наклоном к нему, к его руке, — и это технически правильно. Сергеев вообще был блестящий партнер.
Анна Вустер отмечала день рождения с нами, пригласила меня, и Пушкина, и Иордан. Пушкин не пошел, он вообще не любил «светиться». Помню, как я провожал Иордан после мероприятия, шел рядом с ней, она что-то рассказывала. Она меня снова поразила своими манерами, интеллигентностью. В моем понятии, она была абсолютная аристократка, дворянка. И так же говорили о том, какая она была на сцене. Она ведь в то время уже являлась народной артисткой! Даже Вечеслова была заслуженная. Но Иордан, по-моему, немного «затёрли» Дудинская и другие ведущие балерины. Похожая ситуация, как у Семеновой и Улановой. Все лучшие спектакли танцевала Уланова. Сталин приходил смотреть только на нее.
В те годы, когда мы учились, театр еще репетировал в здании школы. Дудинская или Люком могли давать урок солистам, разрешали нам смотреть в большом репетиционном зале с балкона. Мы тихонечко заходили, прикрывали дверь и наблюдали, нас никто не выгонял. Там мы тоже учились. К Люком приходили заниматься Майя Плисецкая, Наталия Дудинская, Алла Шелест, Алла Осипенко. Люком была практически такого же уровня, как Ваганова, только в театре, хотя Ваганова и в театре работала тоже.
Мы всегда со второго этажа в первом зале смотрели. Люком нас не выгоняла. Говорила: «Сидите только тихо». Занимались потрясающие артисты. Мне нравилась Ольга Моисеева — хотя она выглядела немного крупноватой, прекрасно танцевала Одетту-Одиллию в «Лебедином озере», была очень музыкальная.
Мне кажется, Люком мало показывала, но у нее были хорошие комбинации. Меня уже тогда интересовала и волновала эта тема. И, в целом, интерес к урокам и педагогике у нас приветствовался. Я записывал комбинации Пушкина, Кумысникова. И потом, когда сам организовал театр, мог видеть на репетиции всех и все, все замечания, кого и где нужно заменить… Сейчас легко могу увидеть, что какую-то девочку нужно поставить назад, если нет подъема или она не сценичная. И репетитор меняет по моему указанию. Если начинают что-то репетировать, я иногда вижу, что так не может быть, нужно поменять состав или мизансцену. Показываю, как нужно, исправляю. Но об этом позже.
Мне рассказывали, как один настоящий грузинский князь влюбился в Люком и чуть ее не украл. Она была очень хорошенькая — маленькая, хрупкая, с белокурыми вьющимися волосами.
В Вагановском у нас урок «классики» был каждый день, в 9 утра, шесть дней в неделю, кроме воскресенья. Репетировали иной раз чуть не до позднего вечера, очень подолгу. Была репетитор, старая, злая. Если кто-то на репетиции разговаривал, могла подойти, схватить, и чуть не головой болтун вылетал из зала. Зато у нее была дисциплина. Как это сложно — когда полный зал детей — держать дисциплину. Спектакли и репертуар были разные. Мне лучше всего запомнился предвыпускной класс, когда Пушкин поставил на меня два номера. Один из них был, кажется, на музыку Массне, второй — уже упомянутая выше «Баядерка». Вообще, мы почти каждый день что-то репетировали или учили. Если не занят — стоишь сзади и учишь. Чтобы, если понадобится, тебя могли поставить на чье-то место, и ты мог встать и сделать. Очень мне запомнилась «Раймонда», потому что мы ее репетировали без конца. Наверное, в эти годы Сергеев ее и возобновлял.
Глава 3
В кировском театре
В 1957 году я окончил Вагановское училище и меня распределили в Кировский (Мариинский) театр. Работать сначала было очень трудно, потому что мы не знали репертуара, а репетиторы при этом были очень требовательные. Видео тогда не было. Приходилось спрашивать у кого-то «порядок», танцевальный текст, нюансы исполнения, запоминать все как можно лучше и быстрее, приспосабливаться.
Кризис в стране, финансовые проблемы, задержка заработной платы будят в нас шквал эмоций. Нужно принимать меры, чтобы страх перед будущим, отчаяние и злость не стали нашими хозяевами.В этой особенной книге читатель найдет практически все, что нужно для этого. От профессора кафедры нервных болезней РГМУ вы узнаете, какими бывают эмоции и в какой области мозга формируются, зачем они нужны, какие из них полезны и как на 100 % использовать возможности влиять на собственное эмоциональное состояние.Вы решительно настроены справиться с отрицательными эмоциями? Вы хотите найти в себе силы, чтобы приобрести то, чего, возможно, не было до сих пор, – надежную эмоциональную защиту? Вы сумеете выстоять в шаткие времена мирового или личного кризиса! Эта книга для вас!
Книга представляет собой научно-художественную биографию Владимира Михайловича Бехтерева (1857–1927) — замечательного русского невропатолога, психиатра, психолога и физиолога. Его исследования внесли много ценного в познание нервной и психической деятельности человека. Много сил отдал Бехтерев борьбе с таким общественным злом, как пьянство и алкоголизм. Крупный общественный деятель, В. М. Бехтерев был в числе тех ученых, которые после Великой Октябрьской социалистической революции безоговорочно стали на сторону рабочих и крестьян, способствовали становлению советской науки.Рецензенты: генерал-майор медицинской службы доктор медицинских наук профессор Г.
Книга рассказывает о жизненном пути И. И. Скворцова-Степанова — одного из видных деятелей партии, друга и соратника В. И. Ленина, члена ЦК партии, ответственного редактора газеты «Известия». И. И. Скворцов-Степанов был блестящим публицистом и видным ученым-марксистом, автором известных исторических, экономических и философских исследований, переводчиком многих произведений К. Маркса и Ф. Энгельса на русский язык (в том числе «Капитала»).
Имя Константина Сергеевича Станиславского (1863–1938), реформатора мирового театра и создателя знаменитой актерской системы, ярко сияет на театральном небосклоне уже больше века. Ему, выходцу из богатого купеческого рода, удалось воплотить в жизнь свою мечту о новом театре вопреки непониманию родственников, сложностям в отношениях с коллегами, превратностям российской истории XX века. Созданный им МХАТ стал главным театром страны, а самого Станиславского еще при жизни объявили безусловным авторитетом, превратив его живую, постоянно развивающуюся систему в набор застывших догм.
Крупнейший кинорежиссер XX века, яркий представитель итальянского неореализма и его могильщик, Федерико Феллини (1920–1993) на протяжении более чем двадцати лет давал интервью своему другу журналисту Костанцо Костантини. Из этих откровенных бесед выстроилась богатая событиями житейская и творческая биография создателя таких шедевров мирового кино, как «Ночи Кабирии», «Сладкая жизнь», «Восемь с половиной», «Джульетта и духи», «Амаркорд», «Репетиция оркестра», «Город женщин» и др. Кроме того, в беседах этих — за маской парадоксалиста, фантазера, враля, раблезианца, каковым слыл или хотел слыть Феллини, — обнаруживается умнейший человек, остроумный и трезвый наблюдатель жизни, философ, ярый противник «культуры наркотиков» и ее знаменитых апологетов-совратителей, чему он противопоставляет «культуру жизни».
Эта книга об одном из основателей и руководителей Коммунистической партии Соединенных Штатов Америки, посвятившем свою жизнь борьбе за улучшение условий жизни и труда американских рабочих, за социализм, за дружбу между народами США и Советского Союза.
Один из самых преуспевающих предпринимателей Японии — Казуо Инамори делится в книге своими философскими воззрениями, следуя которым он живет и работает уже более трех десятилетий. Эта замечательная книга вселяет веру в бесконечные возможности человека. Она наполнена мудростью, помогающей преодолевать невзгоды и превращать мечты в реальность. Книга рассчитана на широкий круг читателей.
Григорий Крошин — первый парламентский корреспондент журнала «Крокодил», лауреат литературных премий, автор 10-ти книг сатиры и публицистики, сценариев для киножурнала «Фитиль», радио и ТВ, пьес для эстрады. С августа 1991-го — парламентский обозреватель журналов «Столица» и «Итоги», Радио «Свобода», немецких и американских СМИ. Новую книгу известного журналиста и литератора-сатирика составили его иронические рассказы-мемуары, записки из парламента — о себе и о людях, с которыми свела его журналистская судьба — то забавные, то печальные. В формате PDF A4 сохранен издательский макет книги.