Служить театру честно. Записки артиста Мариинского театра - [5]
Пока были маленькие, мы с одноклассниками в училище постоянно дрались. Подходили друг к другу на переменке и говорили: «Давай стыкнемся». В моей общеобразовательной школе, кстати, мальчики и девочки учились отдельно. А в Вагановском училище уже все были в общем классе.
Когда я учился в младших классах училища, со мной произошел интересный случай. Третий и четвертый балетные залы были проходные, и между залами стоял рукомойник. Занимались мы с полной отдачей, выходили с урока все вспотевшие. Я, как обычно, вышел из зала после урока «классики», подошел к рукомойнику, умылся. Вода была холодная — мы, помню, прямо под струю опускали голову и освежались. И вот я бегу по коридору после умывания, а мимо идут Ваганова и Базарова, а за ними Мей, наши знаменитые педагоги и методисты. И я обрызгал Ваганову. Базарова меня остановила, сделала замечание. Я, конечно, вытянулся по струнке, — дисциплина у нас была железная — хотя сначала даже не понял, кто это такие. А Ваганова улыбнулась и сказала: «Он молодец, вон как старался — весь мокрый».
Мне стало нравиться учиться, когда начался историкобытовой танец. Мы им занимались вместе с девочками, стало интереснее. А уроки классического танца сначала не нравились — было тяжело и скучно. Втянулся не сразу.
Первым педагогом по классическому танцу у меня была Мария Владимировна Боярчикова — мама известного балетмейстера Николая Николаевича Боярчикова. Она вела только первый класс. Потом был педагог по фамилии Петров. Он много болтал с нами на уроках. Мы его заводили: «Расскажите про охоту, про рыбалку», и он рассказывал, а мы, вместо того чтобы делать экзерсис, его слушали. Потом он, опомнившись, говорил: «Ну, что такое, встали, занимаемся». Он, правда, умел поставить спину, пируэт и туры. Он нас учил целый год, и всему классу в конце того учебного года поставили двойки. Директор училища Николай Павлович Ивановский решил оставить нас еще на месяц заниматься, хотя всех остальных ребят уже отпустили. Дополнительные уроки помогли, и я получил четверку с минусом. Затем я попал в класс к Александру Ивановичу Пушкину и занимался у этого замечательного педагога четыре с половиной года. Мне самому рано стала интересна работа преподавателя. Когда пришел работать в театр, уже мечтал, как закончу танцевать и сам смогу заниматься педагогикой, у меня будут ученики. Не думал ни о какой выгоде, — только о том, что смогу учить и приносить пользу. Так и получилось.
Александр Иванович Пушкин был человек очень мягкий. Будучи очень уважаемым педагогом, большим профессионалом, он имел возможность набирать себе в класс самых одаренных. А учил тех, кого давали, и делал из каждого ученика «конфетку». К выпуску из училища нас осталось трое мужчин, других по разным причинам отчислили. Со мной учился китаец, был еще парень из Риги, потом пришел Нуриев, вернее, приехал из Башкирии. Мне он сначала запомнился неряшливым прыщавым мальчиком, во внешности которого сочетались башкирские и татарские черты. Еще помню, что Нуриев был очень подвижный, энергичный, взрывной. И еще он отличался настоящим трудолюбием — если что-то не получалось, пытался снова и снова, пробовал, пока не добивался своего. По характеру он был веселый и компанейский, общаться предпочитал с девочками. Мы с ним были в хороших отношениях. Я, помню, играл ему на переменках на пианино татарские танцы, а он танцевал. Он очень хорошо показывал национальную пластику.
Все мы много смеялись и хорошо проводили время на переменках. Еще я любил поиграть джаз. Правда, это не всем нравилось. Педагоги, проходя мимо, могли сказать что-то вроде: «Какая гадость», но я все равно играл. Я как-то выбрал для экзамена по фортепьяно танго из «Красного мака». Мне чуть двойку не поставили, хотя обычно я получал четыре или пять. Педагоги кривились, были не довольны, и я получил тройку за исполнение «буржуазной» музыки.
Нуриев выпустился вместе со мной, но его специально оставили еще на год. Он не ходил на уроки по общеобразовательным предметам, только занимался «классикой» и репетировал. Целый год дополнительно работал с самим Пушкиным. Дирекция так решила, понимала, что он очень талантливый. И ему дали такую беспрецедентную возможность, растили «звезду». Похожие ситуации бывали, но обычно к нам приезжали стажироваться ребята из хореографических училищ в других городах, уже получив там диплом, чтобы иметь и диплом Вагановского. Так, например, Саша Павловский до стажировки уже танцевал в театре в Тбилиси, он был учеником Чабукиани. Такие студенты занимались только специальными дисциплинами.
Кстати, по фехтованию у нас был потрясающий педагог Кох, немец по происхождению. Он много где ставил бои на шпагах — например, в фильме «Дон Сезар де Базан». Он показывал нам все позиции — первую, вторую, третью, четвертую, защиту — мы тренировались, отрабатывали приемы. Занятия по фехтованию длились два года.
Одним из моих преподавателей была родная сестра Дмитрия Шостаковича — Мария Александровна, очень приятная женщина. Она преподавала фортепиано. Я помню, что к ней часто приходила известная балерина Марина Тимофеева, они дружили.
Книга представляет собой научно-художественную биографию Владимира Михайловича Бехтерева (1857–1927) — замечательного русского невропатолога, психиатра, психолога и физиолога. Его исследования внесли много ценного в познание нервной и психической деятельности человека. Много сил отдал Бехтерев борьбе с таким общественным злом, как пьянство и алкоголизм. Крупный общественный деятель, В. М. Бехтерев был в числе тех ученых, которые после Великой Октябрьской социалистической революции безоговорочно стали на сторону рабочих и крестьян, способствовали становлению советской науки.Рецензенты: генерал-майор медицинской службы доктор медицинских наук профессор Г.
Кризис в стране, финансовые проблемы, задержка заработной платы будят в нас шквал эмоций. Нужно принимать меры, чтобы страх перед будущим, отчаяние и злость не стали нашими хозяевами.В этой особенной книге читатель найдет практически все, что нужно для этого. От профессора кафедры нервных болезней РГМУ вы узнаете, какими бывают эмоции и в какой области мозга формируются, зачем они нужны, какие из них полезны и как на 100 % использовать возможности влиять на собственное эмоциональное состояние.Вы решительно настроены справиться с отрицательными эмоциями? Вы хотите найти в себе силы, чтобы приобрести то, чего, возможно, не было до сих пор, – надежную эмоциональную защиту? Вы сумеете выстоять в шаткие времена мирового или личного кризиса! Эта книга для вас!
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.