Служить театру честно. Записки артиста Мариинского театра - [4]
Несмотря на то, что дед окончил только четыре класса, он был очень грамотный. За отличную учебу в школе ему подарили на окончание золотые часы с браслетом. Он работал долгое время корректором в типографии. Представляете — с четырьмя классами быть настолько грамотным, чтобы проверять газеты. Он проверял «Ленинградскую правду», чтобы не было ни единой ошибки. В то время ведь было так, что за одну ошибку корректора могли расстрелять.
Деда встретили в банке чуть ли не с поклоном, он стал работать управляющим. Все было хорошо то ли год, то ли два. Как-то к нему зашел одноклассник Миша. Раз зашел, другой — и вот этот Миша стащил у дедушки портфель с деньгами. Как говорится, то было в горочку, а то пошло под горочку. Деда судили, но ему повезло, дали условно. Я все это знаю по разговорам и рассказам мамы и бабушки. Все это стало известно только, когда дед умер, в 1950-х годах.
Глава 2
Школа. Хореографическое училище
До Ленинградского хореографического училища два года я проучился в обычной школе. Она находилась рядом с нашим домом, на Демидовом переулке, у канала Грибоедова, чуть налево. Ученики в классе были разновозрастные, потому что кто-то отстал, так как не мог не учиться из-за войны. В нашем классе был, например, цыган Казека, на несколько лет меня старше. Хулиган страшный — даже гранату в школу притаскивал, потому что оружия (с убитых финнов и немцев в лесу) было полно.
В первом или во втором классе помню случай, который говорит о том, насколько непростое было время. Казека — цыган есть цыган — украл где-то банку сгущенки и принес с собой в класс. Проделал в крышке две дырки, поставил банку повыше на парту, наклонил и угощал нас. А мы стояли внизу и ловили открытым ртом струю текущей сгущенки… Для нас это было что-то необыкновенное, мы ведь сгущенки никогда не видели и не пробовали.
Была у меня история, когда меня чуть не исключили из общеобразовательной школы. Нам, младшим, было лет по 7–8, а переросткам — таким, как Казека — по 12–13. И вот это Казека нахулиганил: может, кто-то ему что-то сказал, а он был бешеный, и он взял и бросил чернильницу в карту Советского Союза. А сказал на меня. Учительница родителей моих вызвала в школу. Это было настоящее ЧП — залить карту. Если бы мы были старше, наверняка бы нас потаскали «по инстанциям». Так как я был маленький, все обошлось, нас миловали, не тронули. Мне было очень обидно, потому что я этого не делал. Я плакал, учительница чуть ли не в угол меня поставила. А все промолчали. Казеку этого боялись, потому что он был старше.
Помню, как-то раз в те годы мы с отцом поехали на машине за город, и я зашел в лес. И вижу: сидит немец, пистолет у него висит, одежда истлевшая, глаз уже не было, одни впадины. Я это к тому говорю, что тогда еще много что не убрали, оружия было полно, легко было найти. И мальчишки постарше — вроде нашего цыгана — его находили и в школу с собой приносили. Потом, может, кто-то его и продавал. Хулигана Казеку из школы, кстати, позже выгнали.
Из детства еще вспоминается, как я во втором, кажется, классе, ходил на большую ярмарку, смотрел на выступление циркачей. Мама не знала, а я «мотал» школу. Ярмарка была у Балтийского вокзала. Там собиралось много народу и много интересного происходило — что-то продавали, что-то у кого-то могли стащить. Там был такой аттракцион: стоял светлый деревянный столб, смазанный чем-то вроде жира, чтобы он был очень скользкий. На самом верху лежали золотые часы или дорогой костюм, который нигде не купить. Те, кто пытался приз достать, забирались немного вверх и, конечно, съезжали вниз. Клоуны еще были, денежку просили. Для меня это было очень увлекательно. Первый раз я туда ходил с мамой, поэтому потом добрался один, еще с Петра Алексеева. И с другими ребятами мы туда ходили, наблюдали за всем с открытыми ртами.
В детстве мы, конечно, и хулиганили тоже. Во втором классе на переменках мы прыгали туда, где сбрасывали снег, прямо в канал Грибоедова. Один раз я так прыгнул, что еле вылез. Ну, как иначе — все прыгают, и я. Съехал вниз и провалился в снег — его только сбросили, и он был совсем мягкий.
В обычной школе я проучился недолго. Дальше моя жизнь была связана с хореографическим училищем на улице Зодчего Росси. Интересно, что детей, которые там учились на артистов балета, приравнивали к работающим взрослым, давали им в те годы не обычную, а рабочую карточку. Наверное, и я получал такую, точно уже не помню. Наш труд был приравнен к взрослому. И это не случайно, потому что нагрузки были очень серьезные.
Сам я не хотел в хореографическое училище. Во втором классе мы с ребятами уже хулиганили, творили разное в школе, со старших брали пример. И мама хотела это прекратить. Раз сестра уже училась в балетной школе, было очень удобно и меня туда отдать. Я поступил в первый класс училища в 9 лет. Я был хорошего телосложения, крепкий, бойкий, и меня, как и сестру, взяли. Мы ходили на занятия вместе, иной раз за руку. От Сенной площади шли пешком или иногда ехали на трамвае, если сильно уставали, потому что нагрузки были очень большие, и много предметов. Математика, русский язык, астрономия — все предметы изучали, плюс, фехтование, история балета, актерское мастерство, грим, изобразительное искусство, история музыки. Мы учились играть на фортепьяно (пять или шесть лет), каждый год сдавали экзамены. Образование давали хорошее. Я знаю, что сейчас общеобразовательный курс намного сократили.
Книга представляет собой научно-художественную биографию Владимира Михайловича Бехтерева (1857–1927) — замечательного русского невропатолога, психиатра, психолога и физиолога. Его исследования внесли много ценного в познание нервной и психической деятельности человека. Много сил отдал Бехтерев борьбе с таким общественным злом, как пьянство и алкоголизм. Крупный общественный деятель, В. М. Бехтерев был в числе тех ученых, которые после Великой Октябрьской социалистической революции безоговорочно стали на сторону рабочих и крестьян, способствовали становлению советской науки.Рецензенты: генерал-майор медицинской службы доктор медицинских наук профессор Г.
Кризис в стране, финансовые проблемы, задержка заработной платы будят в нас шквал эмоций. Нужно принимать меры, чтобы страх перед будущим, отчаяние и злость не стали нашими хозяевами.В этой особенной книге читатель найдет практически все, что нужно для этого. От профессора кафедры нервных болезней РГМУ вы узнаете, какими бывают эмоции и в какой области мозга формируются, зачем они нужны, какие из них полезны и как на 100 % использовать возможности влиять на собственное эмоциональное состояние.Вы решительно настроены справиться с отрицательными эмоциями? Вы хотите найти в себе силы, чтобы приобрести то, чего, возможно, не было до сих пор, – надежную эмоциональную защиту? Вы сумеете выстоять в шаткие времена мирового или личного кризиса! Эта книга для вас!
Автор — полковник Красной армии (1936). 11 марта 1938 был арестован органами НКВД по обвинению в участии в «антисоветском военном заговоре»; содержался в Ашхабадском управлении НКВД, где подвергался пыткам, виновным себя не признал. 5 сентября 1939 освобождён, реабилитирован, но не вернулся на значимую руководящую работу, а в декабре 1939 был назначен начальником санатория «Аэрофлота» в Ялте. В ноябре 1941, после занятия Ялты немецкими войсками, явился в форме полковника ВВС Красной армии в немецкую комендатуру и заявил о стремлении бороться с большевиками.
Выдающийся русский поэт Юрий Поликарпович Кузнецов был большим другом газеты «Литературная Россия». В память о нём редакция «ЛР» выпускает эту книгу.
«Как раз у дверей дома мы встречаем двух сестер, которые входят с видом скорее спокойным, чем грустным. Я вижу двух красавиц, которые меня удивляют, но более всего меня поражает одна из них, которая делает мне реверанс:– Это г-н шевалье Де Сейигальт?– Да, мадемуазель, очень огорчен вашим несчастьем.– Не окажете ли честь снова подняться к нам?– У меня неотложное дело…».
«Я увидел на холме в пятидесяти шагах от меня пастуха, сопровождавшего стадо из десяти-двенадцати овец, и обратился к нему, чтобы узнать интересующие меня сведения. Я спросил у него, как называется эта деревня, и он ответил, что я нахожусь в Валь-де-Пьядене, что меня удивило из-за длины пути, который я проделал. Я спроси, как зовут хозяев пяти-шести домов, видневшихся вблизи, и обнаружил, что все те, кого он мне назвал, мне знакомы, но я не могу к ним зайти, чтобы не навлечь на них своим появлением неприятности.
Изучение истории телевидения показывает, что важнейшие идеи и открытия, составляющие основу современной телевизионной техники, принадлежат представителям нашей великой Родины. Первое место среди них занимает талантливый русский ученый Борис Львович Розинг, положивший своими работами начало развитию электронного телевидения. В основе его лежит идея использования безынерционного электронного луча для развертки изображений, выдвинутая ученым более 50 лет назад, когда сама электроника была еще в зачаточном состоянии.Выдающаяся роль Б.
За многие десятилетия жизни автору довелось пережить немало интересных событий, общаться с большим количеством людей, от рабочих до министров, побывать на промышленных предприятиях и организациях во всех уголках СССР, от Калининграда до Камчатки, от Мурманска до Еревана и Алма-Аты, работать во всех возможных должностях: от лаборанта до профессора и заведующего кафедрами, заместителя директора ЦНИИ по научной работе, главного инженера, научного руководителя Совета экономического и социального развития Московского района г.