Служилые элиты Московского государства. Формирование, статус, интеграция. XV–XVI вв. - [62]

Шрифт
Интервал
.

Анализ Дворовой тетради 1550-х гг. показывает, что из более чем 4100 записанных здесь лиц, несмотря на обилие фамилий восточного происхождения (Мансуровы, Гиреевы, Муратовы, Шерефединовы, Урусовы), татарское происхождение, кроме уже названных князей Умаровых и Теукечеева, можно подтвердить лишь для нескольких лиц: князь Петр Шайсупов (из казанских татар), Андрей Исупов Новокрещенов, двое литовских татар князья Иван Казак и Азбедреев (имя явно искажено) Исупов и Яков Семенов Услюмов Новокрещеного[461]. Остальные служилые татары либо не находились среди дворовых, находясь на более низкой ступеньке городовых детей боярских, либо сохраняли верность исламу и в этом случае на протяжении поколений сохраняли свою чужеродность в служилой среде. Проблема адаптации большого массива татар в служилую среду приобрела актуальность лишь после завоевания Казанского ханства и решалась с переменным успехом в последующие десятилетия.

Более сложным является вопрос о «литвинах» – выходцах из Великого княжества Литовского, а позднее и Речи Посполитой. Их проникновение в служилую среду происходило на протяжении всего существования Московского государства, значительно усилившись с расширением его границ. Этот растянутый во времени процесс на разных этапах проходил под влиянием различных факторов, которые определяли его интенсивность и оказывали влияние на статус «литвинов» на государевой службе.

«Литвины» и «паны»

Территориальная близость и длительное соперничество между двумя соседними государственными образованиями – Великим княжеством Литовским и Московским государством, преемником великого княжества Владимирского, – приводили к постоянным перемещениям внушительного числа лиц. Московская составляющая этого процесса была представлена значительно большим количеством примеров, хотя и получила слабое отражение в историографии в отличие от зеркального процесса – появления московских эмигрантов на литовской службе[462]. Это обстоятельство находит свое объяснение в более высокой степени развития служилого землевладения и служебных отношений на западнорусских землях.

Выездам способствовало периодическое изменение зон влияния, когда в «ведении» московских князей оказывались территории, которые прежде не соотносились с Владимирским великим княжеством. Границы собственно Московского княжества регулярно расширялись в западном и южном направлениях, охватывая бывшие земли Смоленского и Черниговского княжеств. В зависимость от Москвы попадали местные владетельные князья и их бояре. Часть присоединенных территорий, где прежде находились собственные княжеские династии, переходила под прямое управление великокняжеской власти (например, Можайск).

По родословным данным, уже в начале XIV в. на службе у московских князей появились выходцы из Литвы (в более поздней версии «киевский вельможа») – легендарный Нестор Рябец, предок Квашниных, и Чернигова – Федор Бяконт («от славных и нарочитых бояр литовских»), основатель нескольких фамилий, виднейшими из которых были Плещеевы[463]. Большое число «честных» мужей литовского происхождения числится среди предков менее знатных и выдающихся родов.

Московские примеры были далеко не уникальны. Проникновение на княжескую службу представителей боярства из западнорусских земель прослеживается и в других центрах власти Северо-Восточной Руси. Потомками выходцев из Литвы считали себя тверские бояре Борисовы-Бороздины (от Юрия Лазынича), Коробовы и их однородцы Спячевы, Бабкины, Ендогуровы, Измайловы (от Марко Демидова), а также Свиязевы, Полукарповы и Рамейковы (от Яна Августовича). Из Чернигова выводили свое происхождение Шетневы и Садыковы. Семен Ковыла Вислый, предок Сунбуловых, выехал из Литвы в Москву, а затем около 1371 г. отправился в Рязань[464]. Значительная часть подобных «легенд» имела позднее происхождение и далеко не всегда отражала память о реальных событиях, имевших место несколько столетий назад. Тем не менее, очевидно, что выезды из Литвы, точнее, территорий, вошедших позднее в состав Великого княжества Литовского, действительно имели место.

«Западное» происхождение Бяконтовых подтверждается летописным рассказом о митрополите Алексее, сыне Федора Бяконта, составленном на рубеже 70—80-х гг. XIV в. Брянским боярином был прежде Александр Пересвет, а любутским – его «брат» Андрей Ослябя. Брянским боярином именовался также Софоний Рязанец, автор одного из произведений Куликовского цикла. Из Смоленска в свите княжны Феодосии выехал в Тверь в 1385 г. боярин Воронец, а предок Иосифа Волоцкого Саня «приеха из Литовскиа земли, и князь великий даде ему вотчину»[465].

Усиление литовской и в меньшей степени московской экспансии и усугубляемое ими разорение пограничных независимых княжеств достаточно рано привело к выездам в Москву представителей нескольких княжеских династий, среди которых были наиболее многочисленными выходцы из разных ветвей смоленского княжеского дома. Большая их часть, потеряв княжеский титул и постепенно утратив связи с родовыми землями, влилась в состав московского боярства. Впрочем, «неудачное» расположение Смоленского княжества и его уделов на протяжении нескольких столетий способствовало постоянным перемещениям представителей местной знати. В начале XV в. на московской службе оказались князья Порховские и Липятины. Позднее уже в конце века – князья Кропоткины. Кроме Москвы и Вильно потомки смоленских князей были представлены также в Твери. Тверскими боярами стали Карповы и Бокеевы (из фоминских князей). Здесь же на положении служилых князей находились Селеховские

Продолжить чтение
Еще от автора Михаил Михайлович Бенцианов
«Князья, бояре и дети боярские»

В монографии рассматривается становление и развитие системы служебных отношений в Русском государстве XV–XVI веков, показан процесс постепенного формирования наиболее значимых институтов, определивших характер взаимоотношений государственной власти с массами служилых людей. Важнейшими из них были распространение обязательной службы, создание Государева двора, широкие поместные раздачи, введение окладов, а затем и появление служилых «городов». Особенностью исследования является комплексный подход, позволяющий оценить многообразие факторов, влиявших на принятие тех или иных решений, а также проследить их последствия, как для центрального правительства, так и для самих служилых людей, в длительной перспективе.Книга рассчитана на историков и читателей, интересующихся вопросами становления и развития отечественной государственности.

Рекомендуем почитать
Арутюн Халибян

«Арутюн Халибян» открывает новую книжную серию «Жизнь замечательных нахичеванцев». Этот труд — не просто биография одного из жителей «города, которого нет» (так назвал однажды Георгий Багдыков Нахичевань-на-Дону), Цель настоящей работы — показать, как сохранившийся до наших дней уникальный портрет А. П. Халибяна кисти гения живописи мариниста И. К. Айвазовского дает возможность оценить облик человека, жившего в первой половине XIX века и руководившего армянским самостоятельным городом Нор-Нахичеван.

Четыреста лет царского дома – триста лет романо-германского ига

«Ложь — основа государственной политики России». Именно политики (и не только в России) пишут историю. А так называемым учёным, подвизающимся на этой ниве, дозволяется лишь охранять неизвестно чьи не сгнившие кости в специально отведённых местах, не пуская туда никого, прежде всего дотошных дилетантов, которые не подвержены колебаниям вместе с курсом правящей партии, а желают знать истину. Фальшивая история нужна политикам. В ней они черпают оптимизм для следующей порции лжи. Но почему ложь им ценнее? Да потому, что именно она позволяет им достичь сиюминутной цели — удержаться лишний месяц — год — срок у власти.

США после второй мировой войны: 1945 – 1971

Говард Зинн. США после второй мировой войны: 1945–1971 (сокращенный перевод с английского Howard Zinn. Postwar America: 1945–1971).В книге затрагиваются проблемы социально-политической истории страны. Автор пишет о целях и результатах участия США во второй мировой войне, об агрессивной внешней политике американского империализма в послевоенный период в некоторых странах Европы, Азии и Латинской Америки. В книге также рассматривается антидемократическая внутренняя политика американских властей, расовые отношения, правосудие в США в послевоенные десятилетия.

Как большой бизнес построил ад в сердце Африки

Конго — сверхприбыльное предприятие западного капитала. Для туземцев оно обернулось адом — беспощадной эксплуатацией, вымиранием, бойнями.

Марко Поло

Как это часто бывает с выдающимися людьми, Марко Поло — сын венецианского купца и путешественник, не был замечен современниками. По правде говоря, и мы вряд ли знали бы о нем, если бы не его книга, ставшая одной из самых знаменитых в мире.С тех пор как человечество осознало подвиг Марко, среди ученых разгорелись ожесточенные споры по поводу его личности и произведения. Сомнению подвергается буквально все: название книги, подлинность событий и само авторство.Исследователь Жак Эре представляет нам свою тщательно выверенную концепцию, приводя веские доказательства в защиту своих гипотез.Книга французского ученого имеет счастливое свойство: чем дальше углубляется автор в исторический анализ событий и фактов, тем живее и ближе становится герой — добрый христианин Марко Поло, купец-романтик, страстно влюбленный в мир с его бесконечным разнообразием.Книга вызовет интерес широкого круга читателей.

Босфор и Дарданеллы

В ночь с 25 на 26 октября (с 7 на 8 ноября) 1912 г. русский морской министр И. К. Григорович срочно телеграфировал Николаю II: «Всеподданнейше испрашиваю соизволения вашего императорского величества разрешить командующему морскими силами Черного моря иметь непосредственное сношение с нашим послом в Турции для высылки неограниченного числа боевых судов или даже всей эскадры…» Утром 26 октября (8 ноября) Николай II ответил: «С самого начала следовало применить испрашиваемую меру, на которую согласен».

Зеленое движение в Гражданской войне в России. Крестьянский фронт между красными и белыми. 1918—1922 гг.

Книга доктора исторических наук, специалиста по истории Гражданской войны в России А.В. Посадского посвящена массовому крестьянскому вооруженному движению в 1918 – 1922 гг. Оно получило название «зеленого» и представляло собой самооборону крестьян против вторжений в их жизнь и быт различных участников Гражданской войны, форму вооруженной борьбы деревни за свои интересы. В изменчивых обстоятельствах Гражданской войны зеленое движение могло превращаться в красно-зеленое и бело-зеленое. Однако главная его сила заключалась в массовости.

Средневековая Москва. Столица православной цивилизации

Москва была великим городом и столицей великой державы в XVI–XVII веках. Россия того времени выигрывала большие войны, широкими шагами шла к берегам Тихого океана, мыслила себя как главный оплот истинного христианства. А Москва видела в себе Третий Рим, Второй Иерусалим, но больше всего — особый удел Пречистой Богородицы на земле. Столица православного царства прославлена была не только победами на поле брани и установлением власти на бескрайних просторах Евразии, она и в сфере культуры стремительно развивалась.

Владимир Мономах. Между историей и легендой

В книге рассказывается о жизненном пути одного из наиболее известных князей Древней Руси – Владимира Всеволодовича Мономаха (1053–1125). Мономах является единственным древнерусским правителем, оставившим свою автобиографию, входящую в состав знаменитого «Поучения», созданного князем для своих детей, которое сохранилось в Лаврентьевской летописи. Тем не менее личность Мономаха по сей день окутана завесой легенд, самой известной из которых является легенда о «шапке Мономаха» и других «Мономаховых дарах», якобы полученных им от византийского императора.

Московское царство. Процессы колонизации XV— XVII вв.

В судьбе России второй половины XV—XVII столетий смешаны в равных пропорциях земля и небо, высокое и низкое, чертеж ученого дьяка, точно передающий линии рек, озер, лесов в недавно разведанных землях и житие святого инока, первым поселившегося там. Глядя на карту, нетрудно убедиться, что еще в середине XV века Московская Русь была небольшой, бедной, редко заселенной страной. Но к началу XVI века из нее выросла великая держава, а на рубеже XVI и XVII столетий она превратилась в государство-гигант. Именно географическая среда коренной «европейской» Руси способствовала тому, что в XVI—XVII веках чрезвычайно быстро были колонизированы Русский Север, Урал и Сибирь.